Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Борн Георг Фюльборн

С болью в сердце прислушивался к ним грек, прижавшийся к холодной каменной стене с другой стороны.

VII. ЖЕРТВА МАТЕРИ

Серафи де Каванак, пошатываясь словно пьяная, спускалась по крутым ступеням лестниц Бастилии. Полная апатия овладела ею. Она двигалась машинально. Одна лишь мысль, будто буравом, сверлила ей мозг: и она и Марсель погибли окончательно. Ее удачное бегство не привело ни к чему. Прежде у нее были хотя бы надежды. Теперь и они разбиты.

Ей оставалось лишь умереть. В отчаянии села она в карету, которая тотчас тронулась, направляясь ко дворцу герцога.

Снова запертая на ключ в своей прежней комнате с окнами в парк, Серафи, оставшись одна, закрыла лицо руками и подумала:

«Какой ужасный конец светлых грез, которыми я жила последнее время!.. Как страстно, как бесконечно я любила когда-то! Какое прекрасное было время!.. А теперь ты, мой милый, мой единственный, ничего не знаешь обо мне. Ты не знаешь даже, жива ли я… Я умерла для тебя с тех пор, как ты покинул меня…»

Тут она услышала, как щелкнул замок. Затем раздался легкий шорох позади нее. Она вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела белокурую девушку, Адриенну. Это был единственный человек во всем громадном дворце, который сочувствовал ей. И сочувствовал искренне.

Со слезами на глазах Адриенна опустилась на колени перед госпожой де Каванак. Серафи тотчас подошла к ней и ласково подала ей руку.

— Встаньте, Адриенна. Я знаю, как близко к сердцу принимаете вы мои несчастья, и очень благодарна вам за это.

— Ах, госпожа Каванак, я вся дрожу от страха за вас…

— Ваш приход ко мне, милое дитя, лучшее доказательство того, что во дворце моего брата все-таки есть добрая душа, которая искренне предана мне, которая не забыла, что я — дочь герцога Бофора. Только вы одна остались у меня. Остались со мной… Прежде у меня был сын…

— Был? — переспросила Адриенна, испуганно глядя на госпожу де Каванак. — Боже мой! Уж не случилось ли что с Марселем? — На лице девушки на миг отразилась ее любовь к Марселю, которую она тщательно скрывала.

Серафи опустила голову.

— Он — в Бастилии.

Адриенна побледнела как смерть.

— Я знаю, дитя мое, — тихо проговорила Серафи, — что и вы принимаете участие в его судьбе. Только потому я и решилась поведать вам свое материнское горе. И оно тем более ужасно, что я совершенно бессильна помочь Марселю.

— Отчаяние привело меня к вам, — прошептала Адриенна, ближе подходя к госпоже де Каванак. — У нас во дворце затевается нечто ужасное. Пресвятая Матерь Божья! Я опасаюсь за вашу жизнь…

— Моя жизнь всецело в руках моего брата.

— Никто не должен знать, что я была у вас, — продолжала Адриенна. — Они все, все до одного, против вас. Все они как будто забыли, что вы родились в этом дворце. Никто не помнит, что вы ровня герцогу. И менее всех об этом помнит сам герцог… О, Боже!.. Честно говоря, я просто боюсь за вашу жизнь.

—

Вы думаете, — спокойно спросила Серафи, — что меня хотят лишить жизни? Я давно уже предвидела возможность такого исхода… Я охотно умерла бы, если бы сын мой находился в безопасности. Я уже не жду от жизни ничего хорошего. Смерть стала бы для меня только избавлением от мучений. Мое единственное желание — еще хоть раз перед смертью увидеть Марселя.

— Я всем сердцем привязана к вам, госпожа де Каванак, но, увы, я бессильна. Я не могу быть надежной охраной для вас…

Серафи крепко пожала девушке руку и с любовью посмотрела на нее.

— Все мы во власти Господа. Без его воли ни один волос не упадет с нашей головы… — заверила Серафи.

— Тише… кто-то идет… Боже! Судя по походке — это герцог, — прошептала, прислушиваясь, Адриенна.

— Вы его боитесь? Сделайте вид, что приносили мне воду…

Адриенна взяла со стола пустой графин и направилась к двери.

Навстречу ей в комнату вошел герцог Бофор и, выпустив Адриенну, тотчас ключом запер за собой дверь.

Стоя посреди комнаты, Серафи гордо подняла голову, готовая к еще одному сражению с братом.

— Из-за твоего незаконнорожденного сына, — начал герцог, — составляющего стыд и срам для нашей родовой гордости, ты решилась на новый позор. Ты постыдно бежала из этого дворца, чтобы тайком пробраться в Бастилию…

— Если ты считаешь мой поступок позором, то ведь ты виновник этого позора — ты лишил меня свободы.

— Но твоя бестактность оказала твоему сыночку очень плохую услугу. Благодаря тебе, с сегодняшнего дня он закован в цепи.

— Как? Марсель — в цепях?! — в ужасе вскричала Серафи.

— Должен же я был обезвредить его. Я вовсе не хочу, чтобы этот выродок хвастал своим происхождением — трепал имя славного рода Бофоров, — надменно заявил герцог. — Ты помнишь, я дал тебе три дня на размышление. Эти дни прошли, и я пришел за ответом. Согласна ли ты отказаться… и забыть Марселя? Выбора, впрочем, у тебя нет. Или ты откажешься от него, или он умрет. Ты ведь знаешь, я всегда держу свое слово.

— Остановись! Вспомни Бога! — в исступлении вскричала несчастная мать. — Убей меня, но не требуй отречения от сына. Я знаю, что ты давно жаждешь моей смерти — так убей меня! Но оставь в покое Марселя! Не вынуждай его страдать из-за меня!

— Оставь эти глупости при себе! — с раздражением ответил герцог. — Ты опять забываешь о своем позорном падении. Никак не хочешь понять, что мое непоколебимое желание снять это постыдное пятно с герба герцогов Бофоров вполне естественно и законно. Итак, откажись от Марселя или он умрет.

— Ах, так? Тогда я прибегну к защите его величества короля! — в порыве отчаяния воскликнула Серафи. — Ты доведешь меня до этого!

— Сумасшедшая! — яростно прошипел герцог. — Этому никогда не бывать!