Невеста Короля-Феникса
Шрифт:
— Это ведь ничего не меняет. Не решает.
— А меняет ли хоть какое-то мое действие? Победа, поражение — все едино. Я — собственность Короля. Так ведь? — выдохнула Аля, желая добавить, что мечтала подарить танец ему. Этому несносному фениксу, который встретился ей в саду в день прибытия.
Но слова рассыпались яркими бликами отраженного через витраж солнца, играющего разноцветными пятнами на стенах. Аля уставилась перед собой, спиной ощущая, что Бенну все еще рядом, но смущен и потерян. Проверял ли он ее? Хотел увидеть радость или замешательство? Как будто считал, что непокорная чужестранка искусно притворяется, разыгрывая панику и неприязнь, а сама мечтает подобраться поближе
— Ты не собственность, — выдохнул Бенну. — Но вытащить тебя из гарема будет очень сложно. Даже если разрешит сам Король. Слишком много поборников традиций, а за ними — народ, который редко открыт для радикальных перемен. Король и двор опасаются отпускать кого-то из гарема. Скажут еще, что Дух-Покровитель отвернулся от Фрета, если избранница древней магии, принесенная из другого мира, не станет женой Короля.
— Но почему я должна страдать за чужой народ… Можно было бы поговорить. Сказать, что Король нашел себе одну жену. И все! Я читала в вашей книге, что были случаи, когда короли оставались с одной любимой женой без наложниц, — отозвалась Аля, вспоминая спасительные строчки из учебника истории.
— Да, пожалуй. Было такое, очень давно, — смутился Бенну. — Но ты совсем не хочешь остаться здесь? Только вернуться на Землю, даже если это невозможно?
«Остаться… Если я хочу остаться с тобой? С тобой, дурак! Как же ты не видишь? Ведь сам приворожил!» — бессильно подумала Аля, но вместо того порывисто обернулась и с вызовом бросила:
— Я хочу, чтобы у меня был выбор. И да, я хочу домой!
— Но если это невозможно?
— Не знаю. Какая разница… — мотнула головой Аля, полуобернувшись, и спросила, немного погодя: — Где ты был во время испытания? Разве ты такая мелкая сошка, что тебе не дозволили появиться в зале?
— Сошка? Какие у вас чудные поговорки, — удивился Бенну и еще больше смутился, старательно отводя глаза: — Но да, не мелкая.
— Тогда почему? А, ты сейчас скажешь, что дела-дела… Заговор и прочее. Но там были все, как мне показалось! Все! И… не знаю… — осеклась Аля, представляя множество вариантов для ответа. В устах Бенну теперь все звучали бы одинаково правдоподобно и неправдоподобно.
Разговор перерастал в обмен колкими репликами, разделенными пустотами тяжкого молчания. Ветер сиротливо колыхал белые портьеры, и только их шелест создавал звуки, да потрескивали искры магии фениксов.
— Ладно, я, наверное, пойду, — вздохнул Бенну.
— Иди.
— Ты же не совсем обиделась? Мы же не совсем рассорились? Аля? Может быть, еще встретимся? — виновато проговорил Бенну голосом нашкодившего ребенка, и захотелось остановить его, простить, протянуть руку и пригласить войти. Но постылая девичья гордость, подогретая уязвленным самолюбием, заставила только неопределенно кивнуть и с преувеличенным безразличием отвернуться.
Аля, всем видом показывая, будто не замечает Бенну, прошествовала в ванную комнату, наспех умылась и расчесала волосы, потом поняла, что босые ноги зябнут, ступая по каменному полу. В полуденное время старинные плиты холодили кожу, даря спасение от жаркой погоды. Но с ночи они неприятно остыли, отчего по разгоряченному гневом телу поползли мурашки. Аля подошла к кровати и ступнями нащупала мягкие туфли на небольшом каблучке.
В них она обычно выходила к завтраку и к ужину, поэтому всегда оставляла именно возле кровати. Конечно, она скучала по милым домашним тапочкам с розовыми помпонами в виде заячьих ушек, но будущей жене или наложнице Короля не полагались такие умилительно-безвкусные вещи.
Хотя мягкие туфли тоже вполне нравились, поэтому Аля не задумываясь засунула в них обе ступни. А потом…
Боль! Все ее существо пронзила боль!
Крик застрял в горле сжатым комком, перекрывающим дыхание. Она захлебнулась болью. Тело прорезала дрожь, лицо скривилось гримасой мучения, из желудка поднялся тугой ком тошноты. Первые мгновения ощущались падением миров, столкновением первозданных сфер, из которых при каждом движения выплескивался огонь. Пламень пожирал крошечную беззащитную фигурку, сжавшуюся посреди хаоса. Аля застыла, а потом повалилась на кровать, закусывая край одеяла, чтобы не закричать. От кого она скрывалась? Зачем? Считала ли, будто заслужила эти мучения своей ссорой с Бенну? Да какой крик — из-за шока не хватало воздуха, чтобы хотя бы позвать на помощь.
— Аля! — порезало липкую пелену отчаянное восклицание. Верный феникс никуда не улетал, не покидал, ощущая, как же ей паршиво на душе, как нуждается она в это утро в поддержке. Не уходил, даже когда его гнали. А теперь только он вновь предстал единственным верным рыцарем, который всегда оказывался в нужном месте в нужное время.
— Бенну… не надо… — прошептала Аля, впиваясь в кровать, силясь дотянуться до ног, еще не понимая до конца, что с ней стряслось.
— Все в порядке, я сейчас. Сейчас. Просто чуть-чуть потерпи, — твердил Бенну, стремительно перелезая через подоконник. Двигался он так же быстро, как во время сражения, будто от каждой минуты зависела чья-то жизнь. Но не зависела же? Смутно Аля понимала, что ей просто подсыпали битое стекло в туфли. Часть сознания оставалась ясной и даже в чем-то ироничной: «Проклятье! Излюбленный прием для устранения конкуренток в среде танцовщиц и балерин. Осторожнее надо быть, когда чего-то добиваешься! А, нет… Нет! Как же больно!»
Боль залепляла сознание, предметы в комнате то вспыхивали яркими красками, то расплывались фиолетовой мутью. Неприятно скручивало живот. Аля не помнила, как успела упасть на кровать, сделав несколько кровавых шагов, загоняя осколки глубже под кожу. Теперь она то ли сидела, то ли лежала, опираясь на локти и тихо охая. Повезло, что рухнула не на пол, иначе не сумела бы подняться. И повезло, что рядом оказался Бенну, очень повезло.
Он мягким уверенным движением заставил вытянуть ноги, дотронулся до правой обнаженной ступни, в которой застряли осколки. Аля тонко и пронзительно пискнула:
— А! Нет… Не надо! Павена принесет огонь Короля. И… И…
— Огонь не заживит рану, если не вытащить из нее посторонний предмет, — твердо сказал Бенну и потянул за наиболее крупный осколок. Аля снова тихо заохала, но электрические разряды боли, рвущие сердце и туманящие разум, начали медленно отступать, рассеиваясь грозовыми тучами. Кровь закапала на светлый пол, змеясь узорами у прикроватного пушистого ковра. Уют и хаос сплетались искаженным восприятием.
Аля ощущала, как с каждым прикосновением Бенну все меньше ощущаются раны. Ступни обволакивал мягкий свет, исходивший от теплых ладоней феникса. Еще не доводилось видеть, как разрушительная магия огня превращается в целебное волшебство, за которое обитателей острова Фрет уважали во всем Весп-Лаке.
Бенну стоял на коленях, держа в руках кровоточащие ступни Али, мягко массируя ее пальцы, проводя вдоль светлой кожи, с которой при каждом прикосновении сходили следы множества порезов. Вскоре от ран не осталось и следа.
— Эй, кажется, уже все. Ты отпустишь мои ноги? — улыбнулась Аля, наслаждаясь покоем, который разлился по телу приятной сонливостью.
— Да, конечно, — кивнул Бенну. — Ты должна отдохнуть. Я всех предупрежу.
«Как бы я хотела отдохнуть рядом с тобой. Поцелуй меня! Поцелуй и унеси отсюда», — всколыхнулась в сознании безрассудная мысль, когда их взгляды случайно встретились.