Невеста Коупленда
Шрифт:
– Я требую, чтобы мои вещи вернули обратно в мою комнату.
Он сознательно извратил ее заявление.
– Почему? Собираешься и дальше путешествовать по виноградной лозе?
– Как ты узнал?
– Не трудно догадаться. Единственное, чего не понимаю, почему ты возвращалась к прошлому. Ведь не ради того, чтобы лазить по карманам.
Ноэль колебалась. Если она расскажет правду, то, несомненно, муж посмеется над ней. Но разве ей не все равно, что он подумает? Она вызывающе вскинула голову.
– Я относила деньги для детей из трущоб.
Черствый ответ, который она ожидала, не последовал.
– Завтра я обеспечу менее опасный способ отправлять
Опять Куин на шаг опередил ее. Чтобы скрыть замешательство, Ноэль стремительно атаковала мужа, топая ногами и твердя, что не только отказывается пребывать с ним в одной комнате, но не останется с ним даже в одном и том же доме! Он не отвечал, а скрестив руки на груди, просто слушал ее.
Чем больше Ноэль неистовствовала, тем отчетливей понимала, что безнадежно поймана в ловушку. Только осознав, как глупо она выглядит, Ноэль наконец затихла. Но как бы она не ненавидела Куина, как бы его не боялась, а возвращение к прошлой жизни пугало ее еще сильнее. Прошедшие два года укрепили ее ум и тело, но одновременно ослабили примитивные инстинкты, управлявшие ее существованием на улицах Лондона, и она теперь уверилась, что не сможет выжить в аду, который оставила позади. Выходит, она лишена выбора, кроме как быть женой Куина Коупленда.
Судя по лицу, он забавлялся, но без всякой неприязни.
– Проблема в том, Высочество, что ты так живешь не от рождения. Иначе тебе было бы легче смириться с мыслью о браке по расчету. Это постоянно происходит с хорошо воспитанными молодыми особами.
– У меня ощущение, как если бы меня купили.
– В некотором смысле так и есть. Но тогда и меня тоже.
Она почувствовала луч надежды в горечи его слов.
– Ты же собирался получить развод! – воскликнула она. – Почему не теперь?
– Для развода в Англии требуется парламентский акт [32] .
– Тогда, каким образом…
– Как я собирался устроить это? – Он спокойно взглянул на нее. – Все записи о нашем браке могли бы просто исчезнуть.
– Но теперь, когда Саймон сделал объявление, это невозможно, – медленно завершила Ноэль.
Куин не ответил, и его молчание подстегнуло ее гнев.
– Ты должен был сделать это, пока была возможность!
– Неужели ты думаешь, что я не повторял себе то же самое раз сто за последние несколько дней!
32
В Англии развод веками считался привилегией состоятельных или влиятельных людей, поскольку для его процедуры требовался парламентский акт. Такая ситуация длилась до 1857 года, и единственным основанием для развода была измена жены. За две сотни лет более трехсот человек нашли деньги и политические связи, чтобы получить развод в Англии. Нет необходимости говорить, что это были мужчины.
Хотя жена теоретически могла обратиться в парламент за разводом, она должна была доказать, что ее муж не только нарушил супружескую верность, но и что его любовница состоит с ним в родственных отношениях и что он, следовательно, совершает инцест (плюс доказательства невыполнения супружеского долга, изнасилования, содомии или скотоложества).
Кроме всего этого, она должна была обладать и распоряжаться состоянием, иметь друзей-мужчин в парламенте, чтобы подать прошение о разводе. Неудивительно, что сохранилось лишь одно письменное свидетельство о том, что женщине удалось преодолеть все эти препятствия и развестись с мужем до 1857
– И как насчет скандала, в который ты меня втянул? Все полагают, что мы тайно сбежали. Девушка чуть не умерла из-за тебя!
Куин отрывисто рассмеялся.
– Я встречался с этой исключительной женщиной всего однажды в своей жизни, и это произошло в присутствии, по крайней мере, десяти свидетелей. Я даже не помню, как она выглядит. Могу только сказать, что у нее неуемная фантазия.
Ноэль вздохнула и потерла веки кончиками пальцев. Она понятия не имела, говорит ли он правду или нет, и в настоящий момент она до того устала от долгой поездки, что не могла как следует поразмыслить.
Когда она открыла глаза, то увидела, как Куин извлек что-то из ящика маленького столика возле кровати. Он поднес это ей, обхватив ладонью.
Маленькую черную бархатную коробочку от ювелира.
– Открой.
Она сняла крышку. В белый атлас были погружены два кольца. Одно из них – простое обручальное золотое кольцо, которое она спрятала давным давно в кармане своего изумрудного платья. Другое – самое шикарное кольцо, когда-либо виденное ею, великолепный топаз в обрамлении сверкающих бриллиантов.
Куин достал золотой ободок из коробочки и надел ей на левую руку. – Это ради приличия. – Затем он водрузил гигантский топаз на тот же самый палец. – А это для вызова!
– Я, я не хочу носить его, – она запнулась.
– Весь Лондон ожидает, что мы скроемся, и будь я проклят, если удовлетворю эти надежды. – Его черные глаза бросали ей вызов. – Теперь относительно тебя? Ты запрешься здесь, или поборешься вместе со мной?
Мысли Ноэль смешались. Она не сделала ничего плохого, и ее не заботит чужое мнение. Она хочет бывать повсюду, где заблагорассудится! – Я буду бороться. – Слабая улыбка тронула ее губы. – Но при одном условии.
– Каком?
– Ты будешь спать на кушетке в гардеробной.
Куин пожал плечами.
– Я слишком крупный, чтобы уместиться на ней, но если ты желаешь спать там, вперед. Я займу эту кровать.
Ноэль не ожидала, что он так легко согласится, и тотчас насторожилась.
– И ты дашь обещание не досаждать мне ни в коем случае?
– Конечно.
Она смотрела на него с подозрением, и он усмехнулся.
– Мир полон сговорчивых женщин, Высочество. Несогласные доставляют слишком много беспокойства. Итак, ты со мной или нет?
Медленно Ноэль кивнула.
– Хорошо! Начнем завтра ночью. Аттербери дают бал.
– Мы приглашены?
– Разумеется, нет.
Ноэль нахмурилась.
– Надеюсь, что мадам Лэблэнк закончила мое новое бальное платье, пока меня не было. Не хочу надевать что-нибудь белое на сей раз.
Смех Куина раскатился по комнате.
– Могу поинтересоваться, что именно ты счел таким забавным? – надменно осведомилась Ноэль.
– Ничего. Совсем ничего.
Глава 26
Несмотря на усталость, Саймон почти не спал этой ночью и с первыми бледными лучами тусклого ноябрьского рассвета наконец отказался от борьбы и позвонил, чтобы приготовили ванну. Едва сравнялось восемь часов, когда он обнаружил себя, стоящим в одиночестве на пороге особняка Констанс. У него не было ни единого повода оказаться здесь. Кроме того, еще слишком рано, чтобы наносить визиты, но новые границы в их отношениях, не будучи высказанными, полностью устоялись, и он решился переступить через них. Дальше держаться в стороне было все равно, что морить себя голодом до смерти. Он должен увидеться с ней.