Невеста наместника
Шрифт:
— Что смешнее, — включился в разговор Роверик, — как понять, что тебя любовник использовал, чтобы добраться до каких-то секретов императора, а потом еще сделал так, чтобы твоего сына сочли виновным в убийстве? Он смеется над тобой. Он видит, что вся твоя ненависть пошла прахом!
— Если умрет ни в чем не повинный человек, такой же, как твой напрасно обвиненный сын, ты снимешь проклятье.
— Это ты себя называешь ни в чем не повинным? Себя?
Голос тени стал грубым и хриплым.
— Темери Итвена. Мальканка. К императору она не имеет никакого отношения. Но
— Он не врет, как ты видишь! — заявил Ровве и даже подбоченился.
— Этого не будет.
— Тогда верни ее сюда. Сама убедишься…
Ровве метнулся туда, где тени на миг стали глубже и гуще, и успел как раз вовремя, чтобы подхватить Темери за плечи.
Она выглядела как в день, когда Шедде в последний раз видел ее здоровой: светлое, испачканное в крови и уличной грязи платье, растрепанные черные кудри…
Но сейчас было не до разглядываний.
— Темери, — позвал Шедде почти спокойно, — Темери, видишь эту женщину? Она в беде. Ее надо… надо полечить. Как ты умеешь. А мы с Ровве поможем.
…потому что она тоже проклята. Самым страшным из проклятий.
В день, когда она узнала о предательстве любовника.
В день, когда она узнала о гибели сына.
Она сама себя прокляла. Всей силой души. Всей силой ненависти.
Проклятье императора — лишь тень того, что она сама приготовила себе.
По вине светлого лорда благородного чеора Валле та Граствила, у которого наверняка было еще с полдюжины титулов и званий.
Темери поверила ему сразу и безоглядно.
Это было странно и горько и радостно — она поверила. Она действительно подошла к дымному чудовищу — как подходят к смертельно раненным или больным людям. Она улыбнулась этой своей мягкой улыбкой, за которой всегда — сталь уже принятого решения.
И протянула к ней руки — открытые ладони. Шедде не показалось — вокруг них струился слабый золотистый свет. Раньше он видел лишь отблески его, в святилище Ленны. Сейчас это была какая-то другая, чарующая магия. Но этой магии мало будет сил одной Темершаны…
И Шедде решительно подошел к ней и протянул руку. Что делать дальше он представлял очень слабо.
Но вдруг понял, что они уже не вчетвером — в этом странном месте пустого пространства и мглы появлялись другие — не тени, но посланцы холодного мира: пресветлые сестры, сиан, еще кто-то не опознаваемый в полутьме…
И все они, словно кто-то звал — касались руки Темери, и получали от нее как будто кусочек живого огня — чтобы тут же коснуться дымной фигуры чеоры та Вартвил…
Несчастной, маленькой, убитой горем женщины.
Сейчас она уже не была смеющимся чудовищем. Сейчас она смотрела на своих гостей огромными глазами, в которых не было ничего кроме боли и тоски по несбывшемуся.
А потом все как-то сразу закончилось. Темери опустила руку, молча шагнула к Шеддерику и Ровве.
— Так странно, — сказала она тихо. — Шедде, я была похожа на нее?
— Нет, никогда.
— Я тоже ненавидела.
— Не так. Темери, не надо тебе сейчас об этом думать…
Ровве посмотрел
— Я ее провожу. Чеору Вартвил. Сейчас это стало важнее.
— Эй, ты же мой Покровитель! — пробормотала Темери.
— Ну, это же не навсегда. К тому же — я всего лишь заблудший призрак, который с успехом выполнил свою задачу.
Темери зажмурилась на мгновение, вдруг осознавая, что верный призрак действительно прощается.
— Какую?
Голос дрогнул, и она повторила для верности второй раз, громче.
— Проклятие снято, а Шеддерик у нас остался с двумя руками. Об этом стоило только мечтать… Шанни, они не успели тебя покалечить. А синяки — они пройдут. Хотя бы отдохнешь немного. И не смей никого лечить, пока тебя не попросят! А то станешь тоже призраком. Шедде, прости. Я не думал, что наша э… посмертная дружба будет столь короткой. Не провожайте. И не грустите!
Ровве первым отвернулся от них и протянул руку новой знакомой — чеоре Вартвил.
— Я увижу сына? — спросила она тихо.
Ответа Шеддерик уже не услышал. Пора было возвращаться. Благо, старый сиан — чеор Латне, заботливо обозначил обратный путь вешками.
Глава 22. Добрых снов, любимая!
В комнате было много света, в открытые окна тек пряный воздух начала лета. Там снаружи цвел каштан, и пели птицы.
Выздоравливать, когда знаешь, что все уже почти хорошо, когда тебя навещают пресветлые сестры, принося вкусные угощения; когда рядом суетится Дорри, Шиона каждый день передает гостинцы и приветы из города; а главное, когда Шеддрик та Хенвил почти все вечера проводит рядом с тобой — так выздоравливать почти приятно.
Одно жаль, это должно скоро закончиться, ведь жизнь не ждет. Время не может остановиться, и там, снаружи, что-то все время меняется. И уже очень хочется, наконец, распахнуть двери и нырнуть в этот поток, чтобы узнавать новости не из уст Шионы или Дорри, а сразу и самой…
К сожалению, жила Темери сейчас вовсе не в своей прежней комнате, а в более просторных, недавно отремонтированных апартаментах, с отдельной гостиной и большой спальней, в новой части замка, так что убежать из-под бдительного присмотра компаньонки тайными ходами она не могла — здесь их не было. А Шиона и сама строго соблюдала распоряжение лекарей, и Дорри научила. Так что миром снаружи пока что приходилось любоваться исключительно из окна.
Дело осложнялось тем, что чеор та Хенвил однажды перестал показываться… а на все расспросы девушки в один голос отвечали: он очень занят на корабле, ведь ифленский флот вот-вот должен отправиться в обратный путь. Или: он в городе с хозяином Каннегом, по делам управы.
— Скажите уж сразу, — невесело шутила она, — что благородный чеор просто не хочет меня видеть со всем этим…
И крутила пальцами у лица. На самом деле синяки, оставленные проклятием, давно сошли. Остался только шрам на лбу, но и от него скоро останется лишь незаметная тонкая полоска — не зря же вокруг все время суетилось столько лекарей и сианов?