Шрифт:
Глава 1
В июне 1794 года вовсю цвели розы и роскошной зеленью радовали глаз газоны, как это бывает только в Англии. В одном из уголков графства Суссекс стоял ничем не примечательный двухэтажный домик, обнесенный невысокой железной изгородью. Дом этот был когда-то частью большого поместья и предназначался для проживания семейства садовника или егеря, однако поместье давно ушло с молотка за долги семейства Мейлсон. В маленьком домике теперь жили Джейкоб Мейлсон и его дочь Бьянка.
В настоящий момент Джейкоб Мейлсон, приземистый толстяк, сидел
Джейкоб успел привыкнуть к простой деревенской жизни. По правде говоря, ему даже нравилось иметь маленький дом, меньшее число слуг и меньше ответственности. Он помнил огромный дом, в котором прошло детство, требовавший, по его мнению, от родителей слишком большой затраты времени и сил. Его же самого теперь вполне устраивало, если при нем были любимые собаки, на обед хороший кусок мяса, а доход позволял содержать конюшни.
Однако это не устраивало его дочь.
Бьянка, стоя перед зеркалом в своей спальне на втором этаже, разглаживала длинное муслиновое платье на своей высокой полной фигуре. Всякий раз, примеряя платье, сшитое по последней французской моде, она испытывала по отношению к французам некоторое презрение. Французские крестьяне восстали против аристократии, и теперь, поскольку слабаки французы не в состоянии усмирить чернь, за это приходилось расплачиваться всему миру. Глядя на Францию, каждая страна начинала тревожиться, что то же самое может произойти и в ней. Во Франции все старались подделаться под простонародье, поэтому носить атлас и шелка практически было запрещено. Последняя мода предписывала носить муслин, коленкор, батист и перкаль.
Бьянка внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Новые модели платьев подходили ей идеально. Но что делать другим женщинам, которых природа — увы! — не наградила такой внешностью, как у нее. Платье имело очень глубокий вырез, почти не скрывавший форму и белизну ее объемистой груди. Сшитое из светло-голубой индийской кисеи, оно было подхвачено под грудью широкой атласной лентой синего цвета и ниспадало до пола, заканчиваясь оборкой, проложенной по подолу. Ее белокурые волосы были стянуты лентой и локонами спускались на обнаженные плечи. У Бьянки было круглое лицо, светло-голубые глаза в тон платью, светлые брови и ресницы, а маленький розовый ротик напоминал бутон розы. Когда Бьянка улыбалась, на левой щеке у нее появлялась крошечная ямка.
Бьянка перешла от зеркала к туалетному столику, который, как почти и все остальное в комнате, был задрапирован нежно-розовым тюлем. Ей нравились пастельные тона.
На туалетном столике лежала большая коробка шоколадных конфет, верхний ряд почти пустовал. Заглянув в коробку, Бьянка наморщила носик. Из-за этой мерзкой французской войны прекратились поставки лучших шоколадных конфет, и теперь приходилось обходиться второсортным английским шоколадом. Бьянка взяла конфетку, потом вторую, и когда доедала четвертую, облизывая пухлые пальчики, в комнату вошла Николь Куртелен.
Второсортный шоколад, слишком простенькая ткань и присутствие Николь явились результатом революции во Франции. Взяв очередную конфету, Бьянка стала наблюдать за молоденькой француженкой, поднимавшей с пола разбросанные Бьянкой платья. Благодаря Николь Бьянка осознала, как великодушны англичане. Когда французов вышвырнули из их собственной страны, англичане приняли их у себя. Правда, большинство французов содержали себя сами. Они даже ввели в Англии такое новшество, как рестораны. Но были среди них и такие, как Николь, у которых не было ни денег, ни родни, ни профессии. Именно по отношению к ним и проявили англичане подлинное великодушие. Одного за другим они разобрали этих бездомных бедолаг по своим домам.
Бьянка отправилась в один из портовых городов на восточном побережье Англии, куда приходили суда с беженцами. Она приехала туда не в самом лучшем настроении. Отец только что сообщил ей, что не сможет больше оплачивать услуги ее личной служанки. Она устроила отцу скандал, а немного погодя вспомнила об эмигрантах. Исполненная сознания долга, она решила помочь несчастным бездомным француженкам, а заодно посмотреть, нельзя ли в порядке благотворительности взять к себе в услужение одну из них.
Увидев Николь, она сразу же поняла, что нашла то, что искала. Это была миниатюрная девушка с черными волосами, убранными под соломенную шляпку, личиком в форме сердечка и огромными карими глазами, опушенными густыми черными ресницами. Во взгляде ее сквозили печаль и отчаяние. Бьянка сразу поняла, что эта девушка по достоинству оценит ее доброту.
Но три месяца спустя Бьянка почти сожалела о том, что взяла Николь. Не потому, что девушка оказалась неумелой. Она была даже слишком умелой. Но порой ее грациозные движения заставляли Бьянку чувствовать себя неуклюжей.
Бьянка снова взглянула в зеркало. Что за абсурдная мысль! Ее фигура была великолепна, величественна — все это говорили. Она бросила на Николь неприязненный взгляд в зеркале и развязала ленту, стягивавшую волосы.
— Мне не нравится, как ты нынче утром уложила мне волосы, — сказала Бьянка, продолжая лакомиться конфетами.
Николь молча подошла к туалетному столику и прикоснулась расческой к довольно жидким волосам Бьянки.
— Вы еще не распечатали письмо от мистера Армстронга, — тихо напомнила девушка. Она говорила почти без акцента, правда, старательно выговаривала каждое слово.
Бьянка махнула рукой:
— Я знаю, о чем он пишет. Хочет узнать, когда я приеду в Америку и выйду за него замуж.
Николь отделила расческой один локон, намотала его на палец.
— Я подумала, что вы захотите назначить дату. Ведь вы собираетесь выйти замуж.
Бьянка закатила глаза:
— Мало же ты знаешь! Впрочем, откуда француженке понимать гордость и тонкие чувства англичан. Клэйтон Армстронг — американец! Разве могу я, будучи родом из пэров Англии, выйти замуж за американца?