Невеста Повелителя Времени

Халь Евгения

Из шкафа появились четыре руки, которые принялись быстро поднимать рубашки с пола, натягивать на вешалки и аккуратно возвращать в шкаф.

— Это у вас дикие обычаи давать женщинами право выбирать. И тем самым усложнять их и без того непростую жизнь. А у нас за женщину всё решают мужчины, устраивая ее судьбу наилучшим образом.

— Даааа, — протянула Оксана. — И как же мы, такие дикие, до сих пор не вымерли? Не понимаю.

— Я тоже, честно говоря, — серьёзно ответил Этерн, подошел к ней, обнял и поцеловал. — Ну ничего, зато теперь ты в безопасности.

Он подхватил Оксану на руки и щелкнул пальцами.

Секунду спустя они оказались посреди тронного зала, заполненного девушками из гарема.

— О, Великий Повелитель Времени, да превратятся ваши секунды в минуты, минуты в часы, а часы в дни! — многоголосым хором пропели наложницы и опустились на колени.

Этерн донес Оксану до подиума, на котором стоял трон. Подножие трона украшала скамеечка в форме двух соединенных стрелок часов, отлитых из чистого золота. На эту скамеечку, предназначенную специально для невесты Повелителя Времени, Этерн осторожно усадил Оксану. Сам сел на трон. Над его головой медленно парила корона.

Оксана

Сколько же у него наложниц? Я попыталась пересчитать девушек, но сбилась со счета на третьем десятке. Они все такие разные! Но в данный момент их объединяло одно: жгучая ненависть ко мне. Ее ядовитые стрелы незримо отравляли воздух в тронном зале.

Нет, мне такой градус ненависти не выдержать. Нужно как-то отвлечься. Я принялась рассматривать зал, который представлял собой часовой механизм изнутри. Огромные шестерёнки и маховики, горящие чистейшим золотом, бесшумно вращались в воздухе. Этерн сидел на троне, собранном из сотен тысяч крупных, размером с грецкий орех, алмазов. Их грани отражали золотые маховики и вспыхивали нестерпимым блеском. Над головой Повелителя Времени парила корона в форме изогнутого под немыслимым углом циферблата алого цвета. Корона то вытягивалась в блин, и тогда золотые стрелки свешивались вниз, то собиралась в шар, и на боках циферблата появлялись и исчезали римские и арабские цифры. А также неведомые мне знаки. Наверное, это цифры других миров.

Но надолго отвлечься не удалось. Взгляды так жгли меня, что скамейка подо мной готова была задымиться. Отвратительное ощущение — сидеть в ногах у мужчины, да еще под перекрестным артиллерийским огнём его бывших.

— Я сделал выбор, — веско произнес Этерн, и эхо его голоса разнеслось по всему огромному залу. — Моя невеста сидит у ног. Скоро она станет женой. Поэтому я распускаю гарем. Вы отправитесь домой, и в награду каждая из вас получит лишние годы жизни. А также щедрые дары, которые ценятся в ваших мирах.

По рядам девушек пронёсся счастливый визг. А у меня в горле встал горький ком. Нет, я, конечно, понимаю, что во всех мирах свои обычаи. Но после того, что было сегодня ночью между мной и Этерном, хотелось, чтобы он уважал меня. Чтобы нормально и по-человечески сделал предложение. Как это принято у нас. И чтобы хотя бы для приличия спросил: согласна ли я выйти за него замуж? И немного подождал бы ответа.

Ну нельзя со мной вот так! Я чувствую себя вещью. Дорогой, эксклюзивной, но лишенной права голоса. Понятия не имею, почему именно я смогла родить время. Конечно, Этерн с Мафхидом сейчас будут в этом разбираться. Но от этого проблема не исчезнет. Мне нравится Этерн. Мы с ним похожи. Но я вообще не хочу замуж. И если когда-нибудь

выйду, то потому что мне так хочется. А не потому, что по непонятной причине я оказалась лучшей кобылой в стойле, которая дала золотой, в буквальном смысле, приплод.

Девушки стайкой потянулись к выходу из зала. Началась суматоха. Стрелочники во главе с Хэцом забегали между наложницами, разнося подарки. Этерн взмыл на троне под потолок, раздавая приказы шаонам, которые стайками кружились вокруг него. В воздухе образовались светящиеся прорехи. Нагруженные приданым девушки запрыгивали в прорехи и исчезали.

Я хотела встать и вдруг почувствовала острую боль в ноге. Посмотрела вниз и остолбенела. У моей ноги стояла Чебурашка и злобно скалила мелкие острые зубки. Именно эти зубки вонзились в мою ногу. Чебурашка воинственно засучила пушистыми лапками, как будто боксировала воздух, и прошептала:

—Вот тебе, ходячая башня, похожая на зловонного дракона! Получай!

— Сейчас пожалуюсь Этерну и тебя казнят, — прошипела я, потирая укушенную ногу.

— Ну и жалуйся! — злорадно прищурилась Чебурашка. — В моем мире у каждого восемь жизней. А я живу только вторую. Для такой, как ты, не жалко пожертвовать жизнью. Ты грязная подстилка галактических троллей и пахучее испражнение гигантских земляных червей из мира Хар.

Наверное, в ее Чебурашии это считается жутким оскорблением. Чебурашка воинственно растопырила уши и буравила меня взглядом. На ее мохнатой мордашке без признаков эпиляции явно была написана жажда драки.

— Дура мелкая, не буду я с тобой драться, — укус еще болел, но после растирания стало легче, и я продолжила активно массировать ногу. — Лучше сдам в косметический салон для испытаний новых средств для удаления волос. Там тебя ждут такие муки! Будешь каждую секунду жалеть, что родилась на свет.

— Ааааа, — протянула она. — Совсем забыла что ты просто не знаешь, как выглядят земляные черви из мира Хар. Тогда знаешь что? Вот тебе понятный жест. Я его выучила в гареме у одной твоей соплеменницы. Она тоже была из слепого мира. Ее казнили первую, — ядовито захихикала она.

Вскинула пушистую лапку, выставила средний палец и помахала им перед моим носом. Ну все, терпение лопнуло. Не могу я, когда люди так долго просят сделать им больно. Я попыталась ухватить нахалку за оттопыренный палец, украшенный острым коготком, но в этот момент рядом возник Хэц. Он с размаху влепил Чебурашке такую затрещину, что она, взвизгнув, провалилась в одну из прорех, что тускло светилась за ее спиной.

— А мои подаркииииииииииииии? — донесся оттуда ее жалобный вопль.

— Хвост от мёртвого гнидонога, умершего своей смертью и зловонием пахучих лап отравившего своих сородичей, получишь ты, а не подарки! — мстительно выкрикнул Хэц и бросил в прореху черный мешочек.

Тот взорвался. Прореха захлопнулась. Стрелочник склонился в почтительном поклоне.

— Простите, Великая Мать Времени! — прошептал он. — Дуры есть во всех мирах.

— Прощаю, — проворчала я.

И подумала, как смешно все-таки получается, что все миры такие разные и друг на друга непохожие, а у женщин везде одни и те же проблемы: как ухватить стоящего мужика и уничтожить ненавистную соперницу, которая этого мужика отбила. Что-то боги явно здесь как-то не доработали.

<