Невеста принца
Шрифт:
Лошадка покивала головой, словно полностью с ней соглашаясь, и Анни вернулась в конюшню. Выбирая для себя седло, она подумала, что, наверное, не совсем честно говорить, будто на всех мужчин нельзя положиться. А ее отец? Правда, маме время от времени приходится выдерживать с ним целые бои, чтобы Патрик Треваррен не свернул с правильного пути. А дедушка Бригхам Куэйд? А дяди? На них-то всегда можно положиться, по крайней мере, насколько Анни известно.
Когда Анни вновь вышла во двор, лошадка послушно стояла точно на том месте, где она ее оставила.
Быстро и ловко Анни оседлала ее, так как научилась это делать еще прежде, чем узнала алфавит и смогла сама завязывать шнурки на своих ботинках, и вскочила в седло. Она решила отправиться к Хрустальному озеру, а для этого ей надо было объехать чуть ли не весь замок.
Федра очень много рассказывала ей о колдовском озере с тех пор, как они подружились несколько лет назад, когда почти одновременно появились в Академии святой Аспазии в Швейцарии.
Обеим было очень одиноко и страшно в школе в первые недели, а Анни еще отчаянно скучала по родителям и сестрам.
От этого печального воспоминания у нее перехватило горло.
Патрик и Шарлотта Треваррен боялись, что их старшая дочь вырастет совершенной дикаркой, и после долгих споров и переговоров решили, что ей надо пообщаться с девочками своего возраста. Потом они выбрали для нее лучшую школу.
Теперь Анни отлично понимала, что они были правы, но тогда им всем пришлось очень тяжело.
Как бы то ни было, Анни и Федра вскоре стали закадычными подругами и сумели сохранить свою озорную натуру даже в строгих стенах Академии святой Аспазии. Правда, к чести монахинь, надо сказать, им все-таки удалось слегка стесать острые углы и научить девочек приличным манерам.
Однако, вспоминая свое приключение на южной башне и Федрино вчерашнее лазание по окнам, Анни все-таки усомнилась в том, что они с большой пользой провели время в женской академии.
Миновав дома арендаторов, которые находились с внутренней стороны стены, ибо старый замок Сент-Джеймс включал в себя еще и небольшую деревушку, Анни въехала в чудесный персиковый сад.
Так как стоял ранний май, то деревья были в цвету, и от них шел божественный аромат. Анни немножко успокоилась. Она вообразила, будто находится в некоем заколдованном месте, где царит любовь.
Она совсем забылась в своих фантазиях и не слышала ничего кругом. А тем временем ее догнала другая лошадь. Рафаэль наклонился и взял в руку повод.
Его лицо закаменело от ярости.
— Как вы посмели уехать одна? — грозно вопросил он. — Как вы посмели одна выехать из конюшни? Я же строго-настрого приказал, чтобы никто — никто, мисс Треваррен, — не выезжал из замка без охраны.
Анни гордо вскинула голову и собрала все силы, чтобы не расплакаться.
— Никто, значит, ни одна женщина, насколько я понимаю, — колко возразила она.
Ей и в голову не могло прийти, что мистер Барретт или Люсиан подчинятся такому дурацкому приказу, а что уж говорить о Рафаэле, которому опасность грозит больше, чем всем им вместе взятым.
— Я не привыкла быть узницей, когда меня приглашают в гости, сэр!
Большой черный конь Рафаэля вдруг разыгрался и принялся плясать и грызть поводья, но Рафаэль мигом усмирил его, причем сделал это с такой непринужденностью, что Анни от удовольствия подпрыгнула в седле.
— Возможно, — парировал принц, — в других домах, где вы гостите, с вами меньше хлопот. Катайтесь, сколько хотите, под защитой стен, мисс Треваррен, но в будущем, имейте в виду, вас должен сопровождать телохранитель.
Анни открыла было рот, чтобы что-то сказать, и закрыла его. Без толку разговаривать с этим человеком. Когда она поможет Федре сбежать и избавиться от ненавистного брака, ей самой придется навсегда покинуть замок Сент-Джеймс. А пока надо держать рот на замке и стараться не нарушать здешние порядки. Иначе можно вызвать подозрения.
Рафаэль смягчился.
— Поехали, — сказал он, ласково улыбнувшись, словно предлагая мир. — Я покажу вам озеро.
Анни уже смирилась с разочарованием и готова была повернуть лошадь обратно, поэтому предложение Рафаэля оказалось для нее приятной неожиданностью.
— Вы там часто бываете? — спросила Анни, проезжая рядом с Рафаэлем под персиковыми деревьями, устлавшими землю нежными лепестками.
Рафаэль улыбнулся озорно, как мальчишка. Вдовец и принц, жизнь которого была в постоянной опасности, куда-то мгновенно исчезли.
— На этой стороне есть домик, и мы с Барреттом часто ловили в озере форель, когда приезжали в Бавию на каникулы, ну, и плавали, если погода позволяла.
Рафаэль менялся на глазах. Чем ближе они были к Хрустальному озеру, тем спокойнее он становился. Проезжая рядом с Анни по сосновому лесу, он, улыбаясь, рассказывал о тех временах, когда Эдмунд Барретт любил забираться слишком высоко на деревья и конюхам приходилось притаскивать ему лестницу.
Этот человек, думала Анни, живет в замке и правит целой страной. Он, несомненно, очень богат, и все же не разучился радоваться самым простым вещам. Поняв это, Анни очень обрадовалась, и ей ужасно захотелось показать Рафаэлю свои любимые голубые елки на заснеженных склонах гор. А еще хорошо бы увезти его на папин остров в Тихом океане и побегать с ним по белому берегу, научить собирать кокосы и есть их.
Но это не все, чего ей вдруг захотелось. От других мыслей она зарделась, и сердце застучало у нее в груди часто-часто. Однако она знала, что ее мечта не просто возмутительна, она неосуществима.
Рафаэль останется в Бавии и наверняка погибнет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Домик был каменный и совсем небольшой, и стоял он на каменном берегу озера. Кровельная дранка и белые деревянные ставни придавали ему на редкость уютный вид. Все вокруг заросло травой, и Анни поняла, что здесь давно никто не бывал.
Принц спешился первым и подержал лошадь Анни. Она надела специально для верховой езды сшитую юбку и, так как никого не ожидала видеть рядом, то сидела по-мужски, а теперь ей надо было перекинуть ногу через седло, и это ее ужасно смущало.