Невеста рока. Книга первая
Шрифт:
— Мне известно, что ваш муж — знаменитый коллекционер, не так ли, мадам? — осведомился Гарри.
— Да, он один из тончайших ценителей прекрасного в наше время.
— Именно это мне и доводилось слышать.
— Вы посещали ежегодные балы, которые в прошлом давал мой муж в этом доме… до нашего брака и до того, как нездоровье вынудило его оставаться долгие годы в Брайтлинси?
— Нет, мадам, не имел чести. Я ведь продолжительное время провел за границей и до недавних пор жил на Дальнем Востоке.
Она кивнула, задумчиво разглядывая гостя. Со своей стороны, она не находила этот ужин приятным. Равно как и перспективу играть с ним в шахматы. Она слишком устала и чувствовала себя крайне напряженно, разумеется, ни под каким видом не выдавая своего состояния. Они были как два чужих, незнакомых человека, подумала она. И он играл свою роль необыкновенно хорошо! Как равнодушен, должно быть, он по отношению к ней! Скорее всего, он не помнит прошлого. И, чтобы проверить его, она спросила:
— Как вы относитесь к тому, что премьер-министр добился успеха в проведении Билля за отмену работорговли?
Гарри крайне изумил ее вопрос. «Значит, эта очаровательная особа, помимо всего прочего, интересуется и политикой», — подумал он и ответил:
— Разумеется, я очень рад этому. Не вижу никакого резона в том, чтобы эти бедные создания, белые они или черные, были закованы в кандалы и подчинялись тирании себе подобных.
С сильно бьющимся сердцем Елена продолжала:
— Я как-то слышала, что вы спасли одну молодую невольницу от людской жестокости. Это так, сэр Гарри?
Она пристально смотрела ему в глаза, хотя выражение ее лица оставалось невозмутимым. И он ответил:
— Очевидно, вы меня с кем-то путаете, мадам. Это был не я. Никогда не совершал ничего подобного и не знал никакой невольницы.
Она откинулась на спинку дивана, ее щеки порозовели от гнева и волнения. Так, значит, он совершенно не помнил бедной Фауны и той волшебной недели в имении Пилларз! Да как он смел смотреть на нее с таким безразличием?
Когда они остались вдвоем и сели за шахматную доску, у нее возникло непреодолимое желание еще раз испытать его. Она наклонилась вперед, касаясь пальцами сапфировой звезды на своем платье. Он проследил за этим изящным движением и был очарован великолепным изгибом ее лебединой шеи.
— Сэр Гарри, — проговорила она, — не встречались ли мы с вами прежде? Посмотрите на меня повнимательнее и вспомните.
Он изумленно воззрился на нее, и его красиво вылепленное лицо покраснело от смущения.
— Нет, я не помню, чтобы мы встречались с вами, госпожа маркиза… или… — Он замолчал.
Он уже собрался добавить, что, возможно, случайно встречался с ней раньше, но прошлое стерлось из его памяти из-за ранения в голову. Однако она прервала его:
— Ладно, неважно. Давайте начнем игру.
Он наблюдал, как она переставляет шахматные фигуры на доске, заметив, что ее тонкие длинные пальцы дрожат. И еще больше был озадачен странностью ее поведения. Однако она не смотрела на него. Зубы ее были крепко стиснуты.
Почти неуправляемый гнев снедал Елену. Он должен был узнать ее. Должен! Конечно, изменились ее манеры и одежда; теперь она обрела индивидуальность и занимала положение светской дамы. Но ее лицо, цвет волос, фигура… Он должен узнать их. Не узнавая ее, он отнимал у нее всю сладость отмщения. Ей страстно хотелось, чтобы он вскрикнул, увидев ее и услышав ее голос, и тогда она сказала бы ему, что не помнит его. Как он осмелился так перевернуть ситуацию? Что за чудовищное отсутствие искренних чувств? Сейчас она ощущала нестерпимое презрение к себе, потому что понимала, что по-прежнему желает его так, как не желала ни одного мужчину в течение этих прошедших лет. «Он должен заплатить сполна за мое унижение и за свое бездушное отношение ко мне», — думала она. Ее руки дрожали, однако голос был тверд и решителен, когда ей пришлось заговорить вновь.
— Теперь ваш ход, — произнесла она.
Игра получилась длинной и очень сложной. Свечи догорали, а часы позолоченной бронзы на каминной доске пробили два часа ночи, когда Елена сделала свой заключительный ход.
— Шах и мат, сэр, — объявила она.
Он пристально посмотрел прямо ей в глаза. Они были бездонны, как темные озера, однако теперь ее розовые губы тронула улыбка. И Гарри Роддни был потрясен до глубины души. Внезапно какое-то ослепительное воспоминание пронзило его. Он смертельно побледнел и схватился рукой за голову.
— Что с вами? — осведомилась она, наблюдая за ним.
— Я… я не знаю, — пробормотал он. — Я… вы восхитительно обыграли меня, нанеся решительное поражение. Поздравляю вас, маркиза.
Она смело взглянула ему в глаза.
— Вас не так легко было победить. Как мне известно, вы не раз играли с покойным лордом Памфри, который находил вас весьма грозным противником…
— Вы были знакомы с… Памфри, — все еще невнятно произнес он. Уже множество людей в Лондоне пытались напомнить ему о его дружбе с Джорджем Памфри и об их шахматных дуэлях. Он был немного знаком и с его вдовой, вышедшей замуж за этого несчастного болвана Эдварда Хамптона. Гарри с Генриеттой, встречаясь при дворе, обменивались неприязненными взглядами. И он сказал Елене:
— Да, вы совершенно правы.
Она, дрожа, отвернулась. Какой же он трус! Он признает свое знакомство с Джорджем Памфри, но не вспоминает ее, Фауну! Что ж, она поймает его на этом признании! С этого мгновения она должна быть совершенно спокойна, иначе можно потерять все шансы на победу. Внезапно ее настроение переменилось, и Гарри был ошеломлен силой очарования, направленного на него.
— Мне надо было бы дать выиграть моему гостю… ведь просто невежливо с моей стороны выиграть у вас, не так ли, сэр Гарри? — осведомилась она и мелодично рассмеялась. — Ладно, давайте-ка поднимем бокалы за нашу следующую игру… а сыграть в нее мы должны очень скоро.
И он словно растворился в ее приветливости. Он уже не чувствовал смущения и неловкости, когда сидел рядом с ней и наслаждался ее восхитительными улыбками. Ни разу в жизни он не встречал такой загадочной, интригующей женщины. Она словно бриллиант сверкала многочисленными гранями своей красоты и очарования. Он с удовольствием пил вино, которое она сама подливала ему. Сейчас рядом с ним сидела совершенно другая Елена. Его, знающего толк в светском флирте, все же несколько обескуражило, что маркиза де Шартелье, оказывается, не лишена чисто женского кокетства. Он решил было, что она выше этого.