Невеста рока. Книга вторая
Шрифт:
Перед тем как исполнить его просьбу, Шарлотта внезапно обвила руками шею Вивиана и заглянула в его красивое угрюмое лицо.
— Разве вы уже не любите вашу Шарлотту так, как любили ее еще вчера? — тихо спросила она, с очаровательным кокетством улыбаясь ему.
Придя в лучшее расположение духа, он рассмеялся и поцеловал ее шелковистые длинные ресницы.
— Конечно, люблю. Ох, мой маленький книжный червь, вы по-прежнему чертовски красивы. Никому и в голову не может прийти, что вы — мать этого пухлого, толстенького младенца.
— Я так люблю вас, Вивиан. Пожалуйста, продолжайте и вы любить меня, — обуреваемая самыми сильными чувствами, проговорила Шарлотта.
Он собрался было ответить, но какая-то тень промелькнула между ними. Это был горбатый слуга в темном камзоле. Его тонкое, хитрое, лисье лицо казалось еще меньше, чем обычно, ибо наполовину тонуло в высоком воротнике. Он низко поклонился и сказал:
— Я пришел, милорд, узнать, не угодно ли вам, чтобы я помог вам добраться до кровати.
— Умный парень, он просто предугадывает все мои желания, — произнес Вивиан.
— Давайте, я тоже помогу вам, — сказала Шарлотта.
— Вольпо может справиться один, — резко сказал Вивиан. — Идите лучше, покормите вашего младенца, любовь моя.
Шарлотта, слегка прикусив нижнюю губу, наблюдала, как слуга помогает Вивиану выйти из библиотеки. Ей показалось, что на лице португальца промелькнула торжествующая улыбка. И действительно, тот был рад, если не удивлен, что милорду снова понадобился он, а не миледи. Он тоже безошибочно заметил новые изменения в хозяине.
Несмотря на тепло солнечного дня и огромный горящий камин, Шарлотта, оставшись в одиночестве, почувствовала озноб.
Холод также пробрался и в ее мысли. Ей почему-то страстно захотелось, чтобы Вивиан не прогонял ее столь категорично. Она ненавидела Вольпо и не доверяла ему, но ничего не могла поделать.
Она медленно протянула руку к письму от Сесила Марчмонда и стала перечитывать его.
Имя Доминик приятно ласкало ее слух. Ученый человек, да к тому же разбирающийся во всех премудростях закона… да, да, она решительно с нетерпением ожидала встречи с ним, чтобы предаться беседе.
— Доминик, — вслух и громко повторила она. — Как серьезно и значительно звучит это имя. Никогда не слышала его прежде, но оно мне нравится.
Глава 20
Что касается погоды, то, похоже, счастье улыбнулось Клуни в тот апрельский вечер, на который был назначен бал. Ибо стоял самый теплый день сезона, за которым последовала восхитительная ночь с полной луной и сверкающими звездами. Между танцами большинство гостей прогуливались по парку. На эту красивую сцену и взирал Доминик Ануин, стоя в одиночестве на террасе и покуривая сигару после обильного ужина.
За его спиной всеми цветами радуги переливался Клуни, напоминающий сейчас замок из старинной французской сказки. На одной из башенок развевался флаг. На ветвях распускающихся деревьев розовым цветом мерцали японские фонарики. Разноцветные фонарики сверкали на вязовой аллее и на всех обширных лужайках, примыкающих к замку. За спиной Доминика блистала всем своим великолепием благоухающая душистыми цветами бальная зала, в которой скрипичный оркестр наигрывал вальс. Огромные окна ее были открыты на террасу. Внутри толпились гости в причудливых костюмах, и в парке тоже прохаживались люди в самых разнообразных нарядах. Доминик видел клоунов, королей, королев прежних столетий, древних египтян, греков, танцующих нимф. Каждый новый костюм заметно выделялся своей оригинальностью на фоне темно-зеленого тиса, живых оград, поросших виноградом, и бархатных лужаек. Хотя уже пробило одиннадцать часов вечера, бал был в самом разгаре, и, похоже, он не закончится до самого утра. Ничего подобного прежде в Клуни не видели.
Однако Доминик Ануин не интересовался танцами. Он умеренно выпил и теперь наслаждался одиночеством. Ему нравилось стоять одному в тени, покуривая великолепную сигару, предложенную ему Вивианом. Всю свою сознательную жизнь он наслаждался созерцанием других людей. Ему очень нравилось это занятие. Он был также весьма неравнодушен к умной беседе, однако редко использовал разговоры для того, чтобы обмениваться какими-нибудь пустыми или фривольными замечаниями со всякими недалекими, на его взгляд, людьми. Он также не любил осыпать комплиментами хорошеньких молоденьких женщин. Когда они с приемным братом добирались сюда из Сиренсестера, Доминик сразу сказал, что будет чувствовать себя на балу не совсем комфортно. И вообще он староват для подобных увеселений. На что Сесил лишь рассмеялся и ответил:
— Знаешь, дружище, сегодня ночью в Клуни соберется довольно много седых голов. Поэтому ты не будешь там одинок.
Тем не менее Доминик ощущал свой возраст, когда наблюдал за молодыми парами, кружащимися перед ним в танце. Он видел, как молодые люди о чем-то влюбленно шептали друг другу или просто бесцельно бродили по роскошному парку, держась за руки.
Доминик поднял голову и скептически взглянул на луну. Да, эта ночь была предназначена для любви. Ночь, способная взволновать чувства мужчины. И все же пока все вокруг казалось ему банальным и искусственным. Такой бал может вызвать лишь примитивные эмоции, размышлял он. Конечно, ему были очень рады в Клуни, но он еще не до конца понимал хозяина замка. Когда Доминик впервые прибыл сюда, Вивиан излучал очарование. Выглядел он как нельзя лучше, одет был безупречно — в нем чувствовался знатный джентльмен, но все-таки Доминика сразу оттолкнули его холодные голубые глаза и надменность, скрывающаяся за безупречными манерами. Еще более отталкивающе подействовал Вивиан на Доминика, когда все собрались в вестибюле, чтобы посмеяться и покритиковать костюмы друг друга. Вивиан был в рубище отвратительного бродяги-разбойника, на костылях, один его глаз был перевязан черной лентой, спина ссутулена. Вивиан распространял вокруг себя зловещую атмосферу, которую Доминик сразу ощутил.
Если быть откровенным, ему не очень хотелось ехать на этот бал. В те дни он очень много и усердно работал в Парламенте и желал бы как следует отдохнуть, предпочтя остановиться в доме Энгсби — в самом спокойном и красивом доме во всем Глостершире… нет, даже во всей Англии. Но Сесил буквально умолял его поехать с ним, и в конце концов Доминик согласился. Он очень любил Сесила, как и всю семью Энгсби, был очень многим обязан этой славной семье и никогда не забывал об этом. И, придя в неплохое расположение духа, он согласился отправиться с братом на бал. Однако категорически отказался наряжаться во что-нибудь необычное и поехал, как и был, в костюме барристера [33] : в черной вечерней двойке и в парике. Сесил же, напротив, предстал перед хозяином дома в костюме галантного кавалера восемнадцатого столетия.
33
Барристер — адвокат, имеющий право выступать в высших судах.
Доминик вышел из тени, бросил докуренную сигару под куст сирени и стал вглядываться в фигуру женщины, быстро пересекающей лужайку. Это была хозяйка дома. Доминика очень удивило, что леди Чейс идет без сопровождения. Прежде чем выйти на темную террасу, он с удовольствием наблюдал, как она танцует, и нашел ее весьма обворожительной. Доминика редко трогала внешность женщин, ибо, вечно погруженный в работу, он отказывал себе в женской любви. Хотя в прошлом любовная трагедия коснулась его очень близко. Но даже ему пришлось признать, что леди Чейс совсем не такая, какой описывал ее Сесил. Она была потрясающей.