Невеста смерти
Шрифт:
— Как он?
Гайя спрыгнула вниз:
— Плохо. Приходит в себя ненадолго. И не помнит ничего, что говорил в бреду.
— А должен? — искренне удивился Таранис.
Гайя сокрушенно пожала плечами — она же не могла объяснить вслух, что Марс, выходя из забытья, снова обращается к ней легко и по-дружески, совершенно забывая, что час назад клялся в любви и умолял разрешить поцеловать ее груди. А только что, перед тем, как вновь утонуть в волнах жара и бреда, он пробормотал с вполне осознанными глазами:
— Гайя.
Она не успела ничего ему ответить — мужчина снова обвис у нее на руке, даже не успев допить тут же поднесенное Ренитой лекарство, не говоря уж о бульоне.
Таранис между тем подошел к Рените:
— Ты ела?
— С каких пор это контролируют гладиаторы? Следить за здоровьем в этих стенах положено мне.
— Не сердись, — он мягко поправил ее растрепавшиеся слегка волосы, без платка оказавшиеся темно-каштановыми и слегка волнистыми. — Если ты упадешь от голода, то и за здоровьем остальных будет следить некому.
— Извини. Я очень устала, вот и ответила срыву.
— Я не сержусь, сам все понимаю. Может, что помочь надо? Кого перенести?
— Нет, для этого я могу и надсмотрщиков позвать. Ты-то как?
— Отлично. Я же не участвовал в этих боях.
— Когда тебе?
— Завтра. Говорят, сюда везут какого-то страшного германского вождя. Как бы с ним и не пришлось бы схлестнуться.
— Береги себя, — у Рениты неволно навернулись слезы на глазах. — Я не хочу, чтобы тебя тоже сюда принесли… таким…
— Ну что ты, — он обнял Рениту, целуя ее пахнущие медом волосы. — Мне это в радость. С некоторыми племенами германцев у нашего народа свои счеты.
Марс пришел в себя только вечером второго дня — и удивился, увидев спящую рядом с собой Гайю. Голова девушки лежала странно — так странно, что он испугался, в первое мгновение ему показалось, что она отрублена. Мужчина в ужасе, не понимая, явь это или продолжение кошмарного видения, резко приподнялся на локте и не смог удержать стона — каждое его движение, даже дыхание, жгучей болью отзывались в боку.
Девушка встрепенулась и подняла голову, и он с облегчением увидел, что Гайя сидела на полу, положив голову на его подушку.
— Лежи, — она вскочила и склонилась над ним с ласковой, немного усталой улыбкой. — Сейчас дам попить.
И она захлопотала над ним, что было необыкновенно приятно для Марса. Он лежал, борясь с болью и одновременно наслаждаясь ее руками и голосом.
Но все хорошее заканчивается быстро, заглянул в дверь наставник:
— Гайя, пойдем, немного пофехтуем, а то размяться тебе надо, раз тут опасность миновала. Выплеснешь накопившееся.
И Гайя в очередной раз подивилась житейской мудрости этого честного и бесхитростного воина.
Марс тоскливо разглядывал
— Ренита здесь?
— Она только прилегла, — нехотя ответил он ставшему неприятным другу. — Ночь не спала.
— Да, досталось вам, ребята, — Рагнар опустился на край его жесткого ложа. — Мне даже стыдно приходить на перевязки с такой царапиной. Но слушать, как она ворчит, если сама идет разыскивать, поверь, еще хуже…
— Сдается мне, ты не особо на нее и рассчитывал, — Марс попытался присесть, но быстро отказался от этой затеи, хотя и держать голову ниже головы Рагнара ему было не по себе.
Рагнар удивленно обдал его зеленым взором:
— Друг, у тебя точно жар. Зачем мне тогда сюда тащиться?
— А сам не знаешь? Ты же к Гайе шел. Знал, что она здесь.
— Да нет. Ее, конечно, видеть приятно, и спарринг с топорами я ей обещал, но она не согласилась из-за этого, — он кивнул на руку. — Даже не стала слушать, что мне правая рука не особо важно, мне левой-то сподручнее.
Марс пытался вникнуть в слова Рагнара и понять, что за ними кроется — неужели Гайю и северянина связывает только страсть к топорам, а не друг к другу?
— Да? Топоры, говоришь? — усмехнулся Марс. — Только учти, что Гайя тоже одинаково хорошо обеими руками владеет. И с двумя топорами как-то пробовала тренироваться на досуге.
— Ух ты! — с искренним восторгом выдохнул Рагнар. — Ну точно Гудрун!
Вот тут Марс вскочил, не обращая внимания на трепавшую его боль:
— Какая такая Гудрун? Ты что, их как брошки собираешь? Где? На кухне?
Глаза Рагнара по размерам стали больше дубовых листьев:
— Кого я собираю? Ляг! Тоже мне, горячая голова, — он уложил Марса на место и провел по его лбу своей большой ладонью. — И точно, горячая. Пойду-ка Рениту найду. Пусть тебе дряни какой даст. И привяжет, чтоб на людей не кидался. А то Гайя придет над тобой поплакать, а тут ее еще и укусишь. Меня вот чуть не тяпнул.
— Что ты несешь? Гайя и поплакать? И я еще не умер, чтоб надо мной плакать. Не дождешься. И Гайю не получишь. Иди к своей Гудрун.
Велит, мирно дремавший в углу с перевязанным плечом, приподнялся на здоровой руке, разбуженный их криком.
— Врезал бы тебе. В лоб промеж ушей. Да жаль тебя. И так еле жив. С Гайей сам разберешься, плакать ей над тобой или нет. Пожалуй, и зря она у Ворот жизни тебя чуть в слезах не искупала, когда ты раненый приполз и у ее ног свалился. Я не знал, кого из вас хватать! — Рагнар не кричал, но в его голосе чувствовалась та сила, с которой он мог перекричать бурю в своем северном море, командуя своим драккаром.