Невеста в алом
Шрифт:
Глава первая
Только просвещенные государи и мудрые полководцы, у которых есть умные шпионы, обязательно достигнут великих результатов.
Ночь опустилась на Уоппинг почти бесшумно, небо слилось с дымкой, которая,
Стоя на набережной Темзы, лорд Бессетт раздавил каблуком ботинка окурок манильской сигары, затем приподнял воротник пальто, пытаясь защититься от порывистого, зловонного ветра, шедшего от Темзы. Стало не так холодно, но это не уменьшило запаха гнили и промышленных сточных вод.
Слава Богу, ночь была зябкой.
Вода ударила снова, в этот раз сильнее, обнажив на миг последнюю ступеньку с зелеными водорослями. Именно тогда натренированное ухо Бессетта уловило звук. Он вскинул глаза и бегло осмотрелся. Ничего. Ничего, кроме нескольких далеких судовых фонарей, неясных желтых пятен, слабо покачивающихся на волне, и случайного всплеска хриплого смеха, который доносил ветер.
Затем из мрака выскользнул лодочник, тихий как могила, и пошел вдоль берега реки, пока корпус его лодки чуть не наткнулся на мель. Костлявый дрожащий палец указал на лестницу. Его пассажир — большой неуклюжий мужчина в длинном темном плаще — повернулся, бросил несколько сверкающих монет в воздух, затем прыгнул и с глухим стуком приземлился на последнюю ступеньку.
Лодочник скользнул назад во мрак так же тихо, как и появился оттуда, и, казалось, был рад, что ему удалось скрыться.
Бдительный Бессетт склонился с набережной и протянул руку в тот самый момент, когда гость начал карабкаться по лестнице в свете фонаря. Тот ухватился за нее и поднялся на мощеную поверхность с ворчанием, в котором чувствовался оттенок усталости.
Судя по всему, немолодой человек.
Это стало понятно, когда он повернулся лицом к газовому фонарю, который качался на балконе «Проспекта», прибрежной гостиницы. У него было изнуренное и обветренное лицо, с маленькими жесткими глазами и носом, свисающим с его лица, как грушеподобный кусок колбасы. Словно для завершения обескураживающей картины, его подбородок был рассечен шрамом, который шел вверх через рот, страшно изуродовав нижнюю губу.
Теперь понятно, почему лодочник так испугался.
— Прекрасная погода нынче, не так ли? — сказал Бессетт.
— Да, но я слышал, что в Марселе идет дождь, — прозвучал скрипучий голос с сильным и явно французским акцентом.
Бессетт почувствовал, как внутреннее напряжение ослабло, но не до конца. Да, фраза была правильной. Но вдруг что-то не так, и тогда может возникнуть проблема, к тому же он никогда полностью
— Я — Бессетт, — сказал он просто. — Добро пожаловать в Лондон.
Мужчина положил тяжелую ладонь на правое плечо Бессетта.
— Пусть ваша рука, брат, будет как правая рука Бога, — произнес он на безупречной латыни. — И все ваши дни будут посвящены Братству, а также службе Ему.
Не ощущая никакой враждебности, Бессетт вытащил левую руку из кармана, выпуская рукоять кинжала, за которую инстинктивно схватился.
— Итак, вы — Дюпон, — продолжил он. — Сэр, ваша репутация опережает вас.
— Я заслужил свою репутация давно, — сказал француз. — Еще в молодости.
— Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий?
— Да, быстрая, легкая переправа. — Гость наклонился к нему. — Итак, я наслышан о новом безопасном доме, который вы здесь держите. Даже мы, французы, не можем не восхищаться вашими достижениями.
— Это гораздо больше, чем безопасный дом, Дюпон. — Бессетт поманил его вниз по узкому проходу, соединяющему Пеликан-Стейрс с Уоппинг-Хай-стрит. — Мы нацелены на восстановление этой секты. Мы живем практически в открытую под видом своего рода интеллектуального общества.
Гость фыркнул с галльским презрением.
— Удачи, брат мой, — сказал он, шагнув в свет газового фонаря. — Как вы знаете, мы во Франции не настолько смелы, но на это у нас есть веские причины.
Бессетт тонко улыбнулся:
— Я понимаю, куда вы клоните, Дюпон. Скоро уже все будут задаваться вопросом, закончится ли когда-нибудь политический переворот во Франции.
Француз приподнял широкое плечо.
— Только не на моем веку, — ответил он спокойно. — И все ваши прекрасные достижения здесь, в Лондоне, никогда не изменят этого факта.
— Да, к сожалению, возможно, вы правы, — сказал Бессетт. — Что касается дома — он называется Общество Сент-Джеймс. Любого брата из Общества золотого креста, который путешествует по Англии, мы будем рады приветствовать в резиденции. И даже тех, кто не поддерживает объединение.
— Благодарю, но я не должен задерживаться. — Француз тревожно повел плечами. — Итак, мой новый брат, мы идем? Есть ли у вас экипаж?
Бессетт кивнул головой в сторону трактира.
— Общество пришло на встречу с вами, Дюпон. Они ждут внутри.
И тут дверь в «Проспекте» распахнулась, и оттуда вывалилась парочка безвкусно одетых хохочущих девиц, под руки держащих с двух сторон моряка — незадачливого молодого лейтенанта. Он казался богатым, пьяным и совершенно одураченным, а это, как известно, — легкая добыча любой проститутки.
Француз оценивающе посмотрел им вслед, а затем пренебрежительно проворчал:
— Ах, брат мой, жизнь одинакова во всем мире, не так ли?
— Да, после этой парочки бедолаге до Дня всех святых будет больно мочиться, — проворчал Бессетт. — Пойдемте, Дюпон. Здесь, в «Проспекте», сносный бренди и всегда тепло.