Невеста в «шотландке»
Шрифт:
— Это звучит ужасно даже для моих собственных ушей, и я не могу себе представить, как неприятно это звучит для вас. Я не могу ничего поделать; мне становиться скучно, потому я уверен, что никогда не женюсь. Я не буду давать обещание, зная, что не могу сдержать его.
Кэт кивнула.
— Именно так и должно быть. Вы очень благородны.
Его губы скривились.
— Кэт, я не буду притворяться, что меня не влечет к вам, и вы это знаете. И я не буду притворяться, что не хочу более серьезных отношений, чем сейчас. Честно, я отдал бы Грома, только чтобы
Восхитительная дрожь прошла через ее тело. Он был таким притягательным, пристальный взгляд его синих глаз был таким страстным. И что еще лучше, в его глазах была честность.
Он провел рукой по своим влажным волосам, и она заметила, что рука дрожит.
— Это глупо, — произнес он с жалкой улыбкой. — Я уменьшаю свои шансы быть с вами, но не могу быть нечестным.
Он взял ее за руку.
— Кэт, я не знаю, что случилось в Эдинбурге, но…
— Вы должны узнать.
— Нет. Это не обязательно.
— Обязательно. — Она смело встретила его пристальный взгляд, набираясь храбрости. — Если мы продолжим наши отношения, я не хочу иметь никаких секретов.
Он заколебался, потом вздохнул.
— Если вы хотите рассказать мне, — рассказывайте.
Она вздохнула и развела руки в стороны.
— Я думала об этом сто раз, пока не начала понимать, что я сделала и почему. Я не воспитывалась в замке, в отличие от Малкольма. Наш отец почти не общался с моей матерью после моего рождения.
— Он бросил ее?
— Он приезжал, чтобы удостовериться, что мы не голодаем, и что нам всего хватает, чтобы выжить. Но иногда проходили целые месяцы прежде, чем мы снова видели его.
— Это грустно.
— Нам обеим было тяжело, — согласилась она. — Главным образом из-за того, что мы знали, что он живет совсем близко. Особенно трудно приходилось маме, потому что ее отвергли. Я думаю, он всегда сожалел, что встретил ее. По крайней мере, так казалось, когда он оставлял нас.
Кэт говорила просто, без боли. Но Девон понимал, чего ей стоило каждое слово.
— Я понимаю, — произнес он, не придумав ничего лучшего.
Ему хотелось обнять ее, но следующие слова остановили его.
— Сейчас уже легче. После смерти отца я получила Малкольма. — Черты ее лица смягчились. — Я никогда не жалела о такой замене.
— Малкольм знал о вашем существовании?
— Он подслушал, как его мать говорила одному из лакеев, что нас с мамой нужно выгнать из дома. Ему было только двенадцать, но он вмешался и потребовал, чтобы нас оставили в покое. Я думаю, что он видел нас и догадался о правде. Мы никогда не обсуждали это.
Девон улыбнулся.
— Упорство Малкольма так же легендарно, как и моя решительность.
Она улыбнулась ему в ответ, и ее глаза немного потеплели.
— Решительность и упорство? Разве это не одно и то же?
— Мне нравится использовать слово решительность, когда это относится ко мне, и упорство — когда к другим.
Он был вознагражден тихим смехом, от которого у него защемило сердце.
— Так или иначе, после того, как Малкольм узнал
— Он может быть убедительным.
— Действительно. Когда мне исполнилось шестнадцать, моя мать умерла. Малкольм хотел, чтобы я жила в Килкэрне. Я поселилась там против своей воли.
— В подсобке…
— В подсобке, — подтвердила она. — Он предложил мне занять одну из больших комнат, но мне было неудобно. Кроме того, его мать и так достаточно злилась на меня.
— Я начинаю не любить мать Малкольма.
— Не нужно, — сказала Кэт мягко, в ее голосе слышался упрек. — Я напоминала ей о том времени, которое она желала забыть. Я не могу винить ее в этом.
— Я так не думаю, — ответил он. — Вам нравится жить в Килкэрне?
— Нет. Я так долго была за пределами замка. Раньше, до того, как я поселилась в нем, мне казалось, что это будет волшебно. Но все было не так. Я чувствовала себя потерянной, думаю, что Малкольм понимал это. Он решил, что мне нужно завести больше друзей из общества, как будто я принадлежала к нему.
— Как будто?
— Я незаконнорожденная, и все это знали. У меня не было никаких денег, кроме приданого, которое Малкольм хотел мне завещать. И… — Она пожала плечами. — Я не красавица и никогда не была ею. Но Малкольм настаивал на своем. Он заставил свою мать опекать меня, и на этот раз мы с ней были едины: мне хотелось идти на это не больше, чем она желала помогать мне. Но Малкольм выиграл, и мы пошли.
— Звучит так, как будто были созданы хорошие условия для провала.
— Было неприятно. И становилось все хуже. Я полагаю, что леди Стрэтмор была искренней в попытках хорошо меня одеть и представить, но не получилось.
— Жаль.
— Мне тоже. Каждый случай был как наказание. И одежда, которую она выбирала… Теперь, когда я знаю больше о цвете и структуре ткани, я могу увидеть и ее ошибки, и свои.
Девон покачал головой.
— У мужчин все настолько проще.
— Действительно. Шла вторая неделя нашего пребывания в Эдинбурге, я была несчастна. Тем временем, Малкольм встретил Фиону, и начал ухаживать за ней. Я была на попечении леди Стрэтмор, и именно тогда я встретила Стефана.
— Распутника чистейшей воды.
— Хуже. Распутника грязнейшей воды. Его не принимали почти нигде, и я думала, что это очень несправедливо.
— Вы были молоды.
— Я была глупа. Он был таким красноречивым, когда общался со мной. — Слабый румянец окрасил ее щеки. — Боюсь, что это было все, что мне требовалось. В конечном счете, я решила, что влюблена в него, и я согласилась… Я… Я сбежала с ним…
— Вы тайно обвенчались?
— Так я думала. Но очевидно, что это было слишком даже для Стефана. Позже выяснилось, что он никогда не намеревался жениться на мне, но просто хотел устроить скандал, чтобы Малкольм был вынужден заплатить ему за молчание.