Невеста
Шрифт:
— Одна комнату занимаешь? Соседей много?
— Я с отцом в этой квартире живу.
— Отец-то из начальства?
— В совнархозе работает.
— Парню твоему помочь не сумел. Не смог, что ли?
— Если бы и смог, то не захотел бы.
— Не ладят они? — Видя, что Валя не отвечает, Катя добавила: — У меня мать тоже Славку не больно жалует… Ладно! — Она тряхнула головой. — Теперь надо добиваться, чтобы пересуд был!
Валя улыбнулась. Эта почти незнакомая девушка стала необычайно близка ей. Ощущение одиночества, которое
— Ты чего молчишь? — спросила Катя.
— Думаю, — ответила Валя.
— О нем?
— О нем. И о тебе. О том, как я тебе благодарна.
— Ты меня благодаришь, — опустив голову, произнесла Катя, — а я тебе не все сказала.
— Как не все?
— Помнишь, ты говорила, что Володя нам со Славкой счастья на суде пожелал? Славка мне и это объяснил. Знаешь, почему твой Володя руль взял?
— Конечно, не знаю, — ответила Валя, чувствуя, что ее охватывает нервная дрожь.
— Из-за меня это было, — тихо сказала Катя, — моя тут вина.
— Твоя?! — воскликнула Валя.
— Славка мне все объяснил. Выпил он, понимаешь. На радостях. Как из загса на работу пошел, кружку пива по дороге хватил. Когда поехали они, Володя твой заметил. «Выпил?» — спрашивает. Славка ему все и рассказал. Где утром был и почему выпил. Тогда Володя и взял руль: «Дорога ровная, шоссейная, я доведу. А тебя, если заметят, могут прав лишить. Будет тебе тогда свадьба!» Может, Славка и про это должен был написать? — спросила Катя. — Если нужно, я заставлю. Пусть хоть в слесаря переводят. Я, бывает, по сотне в месяц зашибаю. Проживем!
— Катя, милая ты моя, — воскликнула Валя, — спасибо тебе, спасибо!
— Мне Славка говорил, — не слушая ее, продолжала Катя, — что это роли не играет, по какой причине руль взял. Володе твоему от этого легче не будет, а Славке хуже. Поэтому он ничего и не написал. Может, опять соврал? Может, и об этом написать надо? Я заставлю!..
Валя хотела объяснить ей, что дело сейчас в другом: рушится еще одно обвинение против Володи, тяжкое, несправедливое обвинение. Не безответственный человек Володя, не лихач! Вот что самое главное. Но она не могла вымолвить ни слова. Это была разрядка, кончилось то мучительное напряжение, в котором она находилась все последние дни.
Валя не слышала, как хлопнула входная дверь, не слышала шагов по коридору и увидела отца только тогда, когда он заглянул в дверь.
— Папа, — закричала Валя, бросаясь ему навстречу, — все выяснилось! Володя не виноват. Васин все написал. Вот, прочти!
Некоторое время Кудрявцев стоял молча и, казалось, разглядывал лежавший перед ним на столе листок бумаги.
Было бы неверно сказать, что в последние дни Николай Константинович успокоился. Нет, его не переставало тревожить, что Валя по-прежнему думает только о Харламове и живет только его интересами. Но мысль о том, что два ближайших года Валя волею судьбы будет разлучена
Но сейчас, услышав лихорадочные, полные надежды слова Вали, Кудрявцев почувствовал, что опасность, которая, как ему казалось, уже уходила в прошлое, вдруг возникла с новой неожиданной силой.
Он еще не знал, что содержится в этом листке бумаги, лежавшем перед ним на столе. Но не мог заставить себя взять его в руки и прочесть. Валя кинулась к столу, схватила листок и, протягивая его отцу, воскликнула:
— Прочти же, папа! Прочти скорей!
Сделав над собой усилие, Кудрявцев взял листок и пробежал его глазами.
Да, он боялся недаром. Теперь, когда все связи между его дочерью и этим парнем были обрублены, он, Харламов, снова незримо появился здесь и снова встал между ним, Кудрявцевым, и Валей…
Как это произошло? По чьей вине?
Николай Константинович с неприязнью посмотрел на незнакомую девушку, вставшую с тахты при его появлении.
— Что же ты молчишь? Теперь ты видишь, видишь! — захлебывалась словами Валя. — А ты мне не верил! Это все Катя! Она от Васина пришла. Теперь он всю правду сказал…
— Успокойся, Валюша. — Кудрявцев старался собраться с мыслями и решить, как ему себя вести. Кивнув Кате, он обнял Валю и прижал ее лицо к своей груди.
Валя все еще всхлипывала. Потом осторожно высвободилась из рук отца, вытерла глаза и улыбнулась.
— Вот видишь! — торжествующе сказала она. — Ты прочел, что написано в заявлении?
Кудрявцев бросил бумагу на стол.
— Прочел, — сухо ответил он, — но теперь, когда ты успокоилась, хочу сказать: я не собираюсь снова копаться во всем этом… Очевидно, и Харламов и как его… Васин одного поля ягода.
— Папа! — укоризненно воскликнула Валя.
Катя вскочила.
— Вы же Васина совсем не знаете, — сказала она изменившимся голосом, теперь он звучал почти грубо. — И нет у вас права…
— Я не хочу обсуждать этот вопрос, — поспешно сказал Кудрявцев, — я знаю только одно: вам не следовало опять вовлекать мою дочь… Приходить сюда, в чужой дом, чтобы снова…
Он махнул рукой и отвернулся. Катя медленно пошла к двери, но у самого порога обернулась.
— Я не к вам пришла, — сдавленным голосом сказала она. — Я пришла к Вале! И уйду! Не потому, что вы меня гоните, а потому, что…
— Я не хочу вас слушать! — не оборачиваясь, крикнул Кудрявцев.
— Ладно! — Катя тряхнула головой и сказала озорно, даже весело: — Держись за своего Володю, Валька! Слышишь? Если любишь — держись. Не отступай!
Теперь они остались вдвоем: отец и дочь. Валя слышала, как, громко стуча каблуками, пробежала по коридору Катя, как хлопнула входная дверь. Она не могла сделать ни шагу. Ноги ее словно вросли в пол.