Невезучая попаданка, или Цветок для дракона
Шрифт:
Расстегнув мундир, я расправила воротник рубашки, чтобы не заворачивался, снова застегнулась. Присела, наклонилась, потянулась, помахала ногами и руками — уж не знаю, что это была за ткань, но у меня создалось впечатление, что на мне вещи из спандекса, настолько мне было удобно двигаться, нигде ничего не тянуло, не давило, не врезалось. А вот на ощупь было похоже на шерсть с добавлением синтетики.
Мне форма очень понравилась, может, когда буду возвращаться домой, разрешат взять себе? Просто кому её смогут отдать, если она словно на меня сшита и уже не поменяется? Была бы хоть женская,
В сапоги я вступила, как в валенки — привозил мне как-то один из родственников такой сувенир из России, — и они тут же уменьшились на глазах, мягко обхватив мои ноги, словно вязаные гольфы, именно так я себя и почувствовала, поняв, что имел в виду Шолто. Такой комфортной обуви я ещё не носила. При этом снаружи они чувствовались вполне плотными — я пощупала, пальцем потыкала — не проминается. А изнутри — просто рай для ног!
Решено, бог с ней, с формой, но сапоги я точно утащу. Предложу взамен кроссовки на сувениры, здесь это редкость, в крайнем случае — унесу контрабандой. Ещё раз погладив сапожки, я подвигала шеей — плотный воротник-стойка не то чтобы давил, просто был непривычен, — и, захватив ключ и новую сумку — мы же в библиотеку зайдём, будет куда книги класть, — вышла из комнаты.
И оказалась буквально в окружении пары десятков девушек в красном, взявших в осаду стоящих у моей двери принцев.
Глава 8. Проклятые. Часть 1
День второй
Впрочем, оказалось, что у страха глаза велики, и при последующем пересчёте девушек, взявших нас с парнями в полукольцо, оказалось всего лишь двенадцать, но когда они дружно и с далеко не дружелюбным выражением лица уставились на меня, мне показалось, что их раза в два больше.
— Пустышка! — взвыл кто-то. — Пустышка в нашей академии.
— Пустышку взяли, а мою сестру — нет! Сказали, магии мало, — ещё один, не менее возмущённый голос.
— Я три года поступала, еле поступила, а я самая сильная в нашей семье, а эта!..
— Это издевательство!
— И мою кузину не взяли, а уж она посильнее пустышки будет.
— Да любой сильнее пустышки будет, дурында.
Девушки говорили зло и почти хором, я едва успевала вычленять отдельные фразы из общей кучи дружного недовольства.
— Да это вообще парень!
— Думай, что говоришь, кто бы к нам парня поселил?
— А я бы не отказалась, — обладательница этого голоса, в отличие от остальных, была настроена не враждебно, а романтично.
— У тебя одни парни на уме, — кто-то тоже сбился с общего настроя. — Ты на пах её глянь, дурёха!
— Если это и парень, ему всё отрезали напрочь, — ещё кто-то присоединился к новой теме. Я заметила, как Унрек вздрогнул и слегка сжался, видимо, впечатлился её словами.
— Ой, и пра-авда. А жаль, — голос романтичной прозвучал разочаровано и тут же затеплился надеждой: — Мальчики, а у вас девушки есть?
Шолто закашлялся, Унрек, видимо, привычный к подобным вопросам, а потому более стойкий, кивнул:
— Есть.
— Ой, жа-аль, — теперь я всё
Теперь снова все окружающие смотрели на меня так, словно покусать хотели.
— Пустышка! У нас!
— Ещё и в синем, ну как так можно?!
— Это же просто издевательство.
— Долой пустышку!
— Надо её проучить!
— Да, проучим её, чтобы не лезла в академию без капли магии!
— А вот сейчас я её!..
— А ну не смейте! — громыхнуло сбоку, и из одной из ближайших комнат выскочила крупная девушка и кинулась к нам. — Дуры! Хотите, чтобы вас отчислили?
Все замерли. Потом кто-то растерянно пискнул:
— Ой, а я уже…
— Уй! — взвыла стоящая с краю девушка, схватилась за живот и резво рванула в сторону комнат, которые мы прошли.
Ещё две — правда, уже молча, но так же держась за животы, — кинулись по коридору в сторону, противоположную лестнице, и заскочили в неприметную дверь в самом конце. Причём одна успевала на бегу одной рукой отчаянно чесать бок и спину, а другая несколько раз споткнулась, едва не упав, но чудом удержалась на ногах.
Мы дружно и одинаково растерянно проводили их взглядами, обернулись на звук захлопнувшейся с другой стороны двери, а потом переглянулись, явно ничего не понимая.
— Та-ак, — почёсывая плечо, негромко протянула высокая девушка, присоединившаяся к нам последней. Пожалуй, она была выше Шолто и гораздо его мускулистее. — В том, что здесь делают парни, и с чего вы так разбушевались, что разум утратили, решив наслать на них проклятья, разберёмся позже. Я хотела бы знать другое — какая самоубийца додумалась, — тут голос девушки, чьё лицо слегка отдавало зелёным, перестал быть вкрадчивым, и она гаркнула так, что мне показалось, всех снесёт звуковой волной, — наслать на меня блох?!
— Я не на тебя, Рына, я на неё! — заскулила одна из девушек, тыча в меня одной рукой, а другой отчаянно скребя бедро сквозь кучу юбок. — Я не знаю, почему они попали на тебя. И на меня тоже!
— И на меня! — растерянно произнёс кто-то.
Общий настрой толпы изменился, словно по мановению волшебной палочки. То ли появление этой Рыны, которую все здесь откровенно боялись, сработало, то ли странный побег державшейся за животы троицы, то ли эти самые блохи — не знаю. Но только что едва ли не кидающаяся на меня агрессивная толпа вдруг превратилась в кучку испуганных и растерянных юных девушек, на вид не старше моих прежних одноклассниц.
— Как снимать — знаешь? — деловито поинтересовалась Рына.
— Н-н-никак, — заикаясь, выдавила виновница. — Помыться надо, и всё.
— Ладно, живи пока, — благосклонно кивнула орчанка — а это же была орчанка, кто же ещё? Я заметила, что в отличие от виновницы и третьей пострадавшей, почёсывалась он не особо энергично, видимо, шкурку имела более крепкую, чем люди. — Так, теперь чётко и подробно — что здесь происходит?
Но «чётко и подробно» не получилось.
— Аааа! — завизжала вдруг одна из девушек. Взглянув на неё, я увидела, что её лицо и руки покрываются красной сыпью. — Что это? Аааа!