Невезуха
Шрифт:
Глава семнадцатая
Мокро, холодно, и противно, однако. Все как всегда, жизнь дерьмо, а я ее главный и любимый ассенизатор, если судить по тому, куда она меня постоянно окунает. Только почему всегда так больно и неприятно?
Как-то один парень, находящийся на последнем издыхании от костного туберкулеза, мне выдал такою фразу:
— На самом деле жизнь — это школа, мы сюда пришли, чтобы чему-то научиться. Каждому дается свое испытание, и он должен вынести из этой жизни свой урок.
— Похоже ты заканчиваешь эту школу экстерном, как и я, — заметил тогда я. — Обидно как-то. Одни учатся полный курс, а мы едва начали что-то понимать, как уже заканчиваем школу.
— Каждому свой урок и свое знание, — повторил парень. — Откуда нам знать, кого из нас готовят? Одним нужно одно понимание, другим другое. Мы не можем знать для чего мы здесь. Возможно, наша учеба и должна была закончиться на этой трагической ноте…
Поскользнувшись и окунувшись очередной раз в холодную воду, я вдруг вспомнил его слова и мне стало как-то тревожно, что ли. А может на самом деле меня готовили на Земле вот для этих космических испытаний, для этой планеты и этой пещеры. Может именно здесь я и открою главную тайну вселенной, ну, конечно, если не сдохну, что тоже вполне вероятно.
— Мне холодно, — проговорила с тяжелым вздохом Мия. — У меня замерзли ноги, мне кажется, что они уже превратились в ледышки, сейчас они подломятся и тебе придется дальше нести меня на руках.
— Это ты прекращай, — буркнул я, еще раз окидывая взглядом эту круглую пещеру явно искусственного происхождения. Возможно, мне показалось, но в дальнем углу что-то блеснуло, это стоило проверить, поэтому туда и отправился, ведя за талию девушку. — Ноги мне твои очень нравится. Как же я буду без них? Ты-то, понятное дело, привыкла, пока была искином, вообще без тела, а я не смогу любить безногую девушку.
Через пять минут я обнаружил небольшой каменный пляж, на который вывел Мию, посадил ее на камень и начал растирать ее занемевшие замерзшие ноги. Понемногу она отогрелась, обняла меня и нежно поцеловала:
— Мне с тобой так хорошо, что иногда абсолютно плевать на то, что с нами происходит, — произнесла она тихим голосом. — И все чаще кажется, что главное в моей жизни, так это то, чтобы ты всегда был со мной рядом, и тогда все будет хорошо.
— Хотел бы я иметь такую веру, — проговорил я, вглядываясь в темный угол, в тот, в котором что-то блестело. — Возможно мне бы не было иногда так страшно и тревожно как сейчас.
— Все будет хорошо, — повторила она. — Я знаю. Ты же со мной.
— И действительно, — я согласно кивнул и направился туда, где видел блеск. — С такой женской логикой не поспоришь.
Сначала я увидел скорчившееся тело, лежащее неподвижно, протянув вперед руки. Когда подошел ближе, то понял, что блестело стекло разбитого шлема. А когда присел, то увидел космический скафандр, или что-то подобное, в котором находилась сморщенная мумия, бывшее когда-то разумным существом. Может и не космический скафандр, полная изоляция от окружающей среды требуется при работе с биологическими опасными объектами, с вирусами, например.
Я перевернул темно-коричневый скафандр на спину, хоть и не некрофил, но узнать, что это за существо, должен был. Посмотрел на почерневшие зубы,
Я поморщился, но взял себя в руки и расстегнул скафандр, слава богу, застежки оказались крупными и вполне понятными, вытряхнул из скафандра мумию и стал ее внимательно рассматривать в сумрачном свете, мысленно ведя документальный отчет.
Итак, перед нами вполне себе интересный индивид, принадлежащий к инопланетной расе. Большие матовые глаза, частично прикрытые морщинистыми веками, сейчас, понятное дело, потухшие и безжизненные, говорят нам о том, что это существо жило на планете, где света было немного, то есть сумрачно. Такое бывает при голубых карликах, как светило на этой планете, но при этом оно должно быть значительно старше.
Небольшой нос, точнее две маленькие ноздри говорят нам о том, что на его родной планете теплый ровный климат без сезонных похолоданий, такое бывает, когда ось планеты не повернута, как на Земле, именно тогда не происходит таких температурных колебаний. Тоненькие губы и ровные плоские зубы дают нам понять, что передо мной не хищник, а существо, питающиеся растительной пищей, которую обязательно нужно перетирать для лучшего переваривания.
В общем, ничего интересного, ампы имели такое же строение тела, да и лица схожи, хоть и некоторая разница присутствует. Этот гуманоид явно выше ростом ампов, но ниже земного человека. Оружия у него я не нашел.
Из того, что разглядел и понял, я сделал вывод, что этот парень запнулся или поскользнулся, упал, разбил шлем и задохнулся от местного воздуха. Ну или просто разбил себе голову. Такое тоже бывает, вскрытия я не производил, все-таки не патологоанатом. И это только подтверждает мою гениальную версию о том, что этот парень не местный.
Я потащил скафандр к воде и стал отстирывать. Зачем? А куда деваться? У Мии вся одежда в дырах, даже не знаю, когда и где она ее порвала. У меня также, понятное дело, дырка на дырке, правда, у меня есть уважительная причина, я постоянно сражаюсь с местной фауной, а значит пропускаю удары лапами и укусы клыками. Да и катание в этой каменной трубе не прошло для меня бесследно, и теперь на моем тощем заду появилась шикарная такая дыра.
Ткань на скафандре была приятной на ощупь, шелковистой и очень прочной, при этом хорошо растягивалась и отстирывалась. Минут через пять я протянул скафандр девушке, но она брезгливо отстранилась:
— После мертвого я это на себя не надену.
Я даже не стал ее уговаривать. Женщины существа нежные и предвзятые, они живут не мозгами, а чувствами, и если логика войдет в конфликт с чувствами, то тем хуже для логики. Я сбросил свои тряпки и натянул на себя скафандр, кстати, наделось все прекрасно, ткань растягивалась где нужно, где нужно подтягивалась, и через пару минут я, во-первых, почувствовал тепло, а во-вторых, у меня возникло ощущение новой второй кожи. Я разместил ножны со своим кинжалом на поясе и почувствовал себя совсем хорошо. Вот так и надо жить, не брезгуя тем, что эта жизнь нам дает.