Невидимая связь (Шелковые слова) (др. перевод)
Шрифт:
И хотел он ее только потому, что хотел ребенка. Единственное, чего не хватало ему в жизни. Он успешен, богат, красив. У него есть все, кроме наследника, которому можно передать имя. Судя по некоторым его словам, он был крайне озабочен отсутствием детей. Сам Дик происходил из большой семьи, придававшей большое значение продолжению рода. Ему уже немало лет. Давно пора завести жену и детей. Лейни – всего лишь средство добавить один недостающий элемент в его прекрасно организованную жизнь.
Поэтому он будет настаивать
Она украдкой наблюдала за Диком, корпевшим над деловыми бумагами. Тяжелые пухлые конверты, содержавшие контракты и документы, прибыли со вчерашней почтой. Отблески огня серебрили его волосы. Брови, тоже припорошенные серебром, были сосредоточенно сведены на переносице. Губы задумчиво поджаты. Но почему-то это выражение было знакомым и трогательным.
Нет, он не станет красть у нее ребенка! Не воспользуется своими связями и авторитетом.
Но она тут же вспомнила, как неумолимо он ворвался в ее жизнь, и поняла, что обманывает себя.
У нее заледенела кровь. Будет суд, а ведь он знает все уловки. Все ниточки, за которые можно дернуть. Все нужные слова.
Он объяснит суду, что она не позаботилась сообщить ему о ребенке. Назовет цифру ее жалкого жалованья. Укажет, что этого достаточно, чтобы растить младенца, но сколько денег нужно, чтобы послать его в школу, оплачивать счета доктора, покупать одежду, послать подростка в колледж? Явно недостаточно…
Должно быть, на лице Лейни отразилась такая мука, что Дик, случайно подняв голову, встревоженно спросил:
– Лейни, дорогая, опять колики?
Его голос словно ощутимо дотянулся до нее, приласкал и согрел. Лоб обеспокоенно наморщен.
Она продолжала твердить себе, что он не причинит ей зла. Он сам так сказал, и не один раз.
– Нет, все в порядке. Просто думаю о том, что на следующей неделе нужно возвращаться в школу.
Все же, хотя дни проходили в явной гармонии, она продолжала волноваться. Но тут случилось кое-что, значительно улучшившее ее финансовое положение. Но известие само по себе было шокирующим.
Как-то днем, когда Дик разговаривал по телефону с одним из своих нью-йоркских помощников, раздался звонок на ее линии. Она с трудом встала с дивана, чтобы взять трубку. Дик раньше закончил разговор и, когда она повесила трубку, уже стоял за ее стулом.
Несколько секунд она тупо смотрела на телефон.
– Надеюсь, ничего страшного? – не унимался Дик.
Она стряхнула тревожные мысли и рассеянно взяла его за руку.
– Нет, ничего плохого. Скорее, хорошее, – пробормотала она, прежде чем снова погрузиться в свои мысли.
– Лейни, – засмеялся он, тряхнув ее руку, словно хотел разбудить. – Мне клещами из тебя тянуть каждое слово?
– О, прости, это риелтор из Талсы. Перед отъездом я выставила
– Прекрасные новости!
Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
– Да.
– Иди сюда, – шепнул он, потянув ее на диван. – Что тебя беспокоит?
Лейни, злясь на себя, отвела глаза.
– Глупо, конечно. Я действительно хотела продать дом, но…
– Твоя мать умерла?
– Да, – кивнула она, недоуменно глядя на него. – Но ведь ты знал это, верно?
– Я предположил, когда ты сказала, что одна на всем свете. Но ты никогда о ней не говорила.
– Не говорила? – переспросила она дрожащим голосом. – Странно.
Он долго изучал ее, прежде чем спросить напрямик:
– Когда она умерла?
– Почти два года назад.
– Как?
Она дрожащей рукой откинула волосы с лица:
– Мы думали, что у нее язва. Но все оказалось… гораздо хуже.
Она судорожно схватилась за горло.
– Ее положили в больницу, но через несколько недель она умерла.
Он стиснул ее руки.
– Если не хочешь, ни к чему продавать дом. Позволь мне позвонить риелтору и посоветовать не торопиться, пока не примешь окончательного решения.
Первым ее порывом было согласиться. Но возобладал здравый смысл. Если Дик попытается получить право опеки над ребенком, ей понадобятся деньги.
– Нет-нет, – отказалась она. – Я никогда больше не буду там жить. Лучше его продать. Риелтор просит меня приехать в субботу.
– Я отвезу тебя.
– Я сама поеду.
– Я отвезу тебя.
– Кусты нужно подстричь, – заметила Лейни, когда машина остановилась на подъездной дорожке дома, в котором они с матерью жили, сколько она себя помнила.
Этот район был одним из самых старых в городе. На тротуарах зияли трещины, асфальт был испещрен дырочками от каблуков.
Ее нервы были натянуты так, что казалось, вот-вот лопнут, особенно сейчас, при виде дома. Дик был неумолим, когда речь шла о поездке в Талсу. А она жалела, что не приехала одна. Если она окончательно расстроится, лучше ему не видеть ее в таком состоянии.
– Я слышал, что риелтор уже наняла кого-то привести двор в порядок, – сообщил Дик, глядя на дом сквозь лобовое стекло.
– Да. Им не терпится въехать.
– Трудно их за это осуждать. Они платят наличными.
Лейни все еще не пришла в себя после событий в офисе риелтора. Всего час назад они встретились с четой пенсионеров, готовых отдать всю сумму сразу. Бумаги были уже составлены и ждали подписи. Дик изучил их с дотошностью адвоката и одобрительно кивнул. Но, увидев расстроенное лицо Лейни, отвел ее в сторону и прошептал: