Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
— Лианна… Лианна, я здесь! — позвала я призрачную девушку.
Белый дымок вытянулся вверх и вниз, раздался, потеряв плотность — но обретя взамен сходство с человеческой фигурой. Еще несколько мгновений — и из дыма полностью возникла та самая призрачная девушка.
Не так уж она и была на меня похожа: нижняя челюсть шире, а губы полней, рисуной бровей — другой…
Я откашлялась:
— Лианна, я знаю, что произошло той ночью.
Дымка, запертая во второй половине круга, дернулась, вытягиваясь и расширяясь — но человеческий облик так и не приняла. Заточенный там призрак то ли не смог проявиться, не сумел это сделать… То ли убийца просто не хотел показывать своё лицо.
— Я узнала правду.
Что-то неуловимо изменилось вокруг в этот момент. Как будто пахнуло откуда-то теплым ветром, а вместе с ним прилетели запахи весеннего сада и цветущих яблонь…
Призрак убийцы метался, запертый в своей клетке.
— Твоя смерть не была несчастным случаем. Тебя убил человек, которому ты доверяла.
Фредерик то и дело пытаясь бросится на меня, но вписанный в звезду круг крепко держал своего узника…
...а некроманты не опускали поднятых вокруг нас щитов.
— Он столкнул тебя с крыши, а потом прыгнул следом — хоть и говорил, что любит тебя.
— Я любил её! — крик, полный ярости, расколол тишину склепа, сковал ледяным холодом запах яблонь. — Никто и никогда не любил её так, как я!
Фредерик Дорнвейл внушал ужас — не меньший, чем в ту ночь, когда пришел меня убивать. Взъерошенные волосы, лицо, искаженное гневом и безумные глаза…
Сердце в груди болезненно заныло, напоминая о прошлой нашей встречи. Взяв себя в руки, я продолжила:
— Теперь я знаю правду, и расскажу людям, что Лианну Дорнвейл убил ее кузен, Фредерик Дорнвейл!
Прощальный взгляд Лианны я не забуду никогда: благодарный, теплый и полный облегчения. И ее грустную улыбку. И удовлетворенное выражение, с которым она прикрыла глаза, перед тем, как растаять навсегда...
Вой, от которого заложило уши, расколол замкнутое пространство склепа — Фредерик, утратив человеческий облик, в бессильной злобе метался внутри полукружья. Воздух вокруг заледенел, и даже на бесплотных некромантских щитах осела призрачная изморозь, и уши заложило, как будто я слишком глубоко нырнула…
И это давление всё нарастало и нарастало — как и крик беснующегося внутри звезды призрака, и все ярче светилась зеленым некромантским светом сама звезда.
А потом яркая вспышка ударила по глазам — и вопль оборвался.
Я судорожно моргала слезящимися глазами, вслушиваясь в наступившую тишину, сквозь которую медленно продирались звуки, убеждая меня, что я не оглохла.
— Силён, гад! — прокашлявшись, выдал один из незнакомых некромантов, крайний слева.
— “Был”, — поправил его мистер Дарруэл. — Надо говорить: “Силен был, гад”. Всё закончилось, мисс Хэмптон. Мы с вами молодцы и справились. Пойдемте наверх — ребята сейчас уберут здесь, а наша работа закончилась...
Поднимаясь по погасшим ступенькам наверх, обратно в мир живых, я думала о том, как причудливы временами витки судьбы. Если бы не призрак, вполне возможно, Даниэлю и не удалось бы выковырять меня из моей раковины. Если бы не призрак — мы бы не сбежали из Горок. И Эрик Лагранж не взял бы меня в заложницы. И не погиб бы. И мы бы оба продолжали жить так, как жили до всего этого.
Так что я была очень рада сыграть главную роль в освобождении Лианны — как будто вернула долг...
Нет, мистер Дарруэл, на Алисон я зла точно не держу!
Первым, что я увидела, выйдя из склепа, был обеспокоенный взгляд Даниэля. Я улыбнулась ему — все хорошо! И парень выдохнул, расслабляясь. Некроманты еще раз поблагодарили меня за сотрудничество и удалились, перекидываясь какими-то профессиональными замечаниями, а мы остались наедине с мистером Торнвелом.
— Мисс Хэмптон, я крайне признателен вам за помощь и за то, что вы так быстро откликнулись. Вы хотели бы забрать вещи сейчас или вам их выслать?
— Я заберу…
— Отлично, мы подготовили коробку в вашей комнате. Я также прикажу подать машину, когда вы закончите, она отвезет вас обратно в город. У мистера Рока сейчас окно, так что если вы захотите, то сможете найти его в учительской. Я думаю, я могу вас оставить, верно? — во взгляде ректора мелькнула насмешка. Что-то вроде “ну теперь-то вы не будете громить склепы и ломать защиты?”. — Думаю, вам будет приятнее закончить свои дела здесь без моего надзора. Я очень рад за вас, мисс Хэмптон. Всего вам доброго.
— Спасибо, — произнесла я, и голос почему-то сел, а в глазах защипало.
— До свидания, мистер Лагранж, я рад, что нам с вами удалось побеседовать.
Даниэль кивнул, и ректор, повернувшись к нам спиной, тоже направился прочь.
— О чем вы беседовали? — полюбопытствовала я, когда силуэт мистера Торнвела скрылся за деревьями, и мы тоже в свою очередь направились к замку — на нашу последнюю здесь прогулку.
— Они провели расследование и достоверно установили, кто и как принес в Горки наркотики, — ответил Даниэль и, выдерживая паузу, коварно сверкнул на меня взглядом.
— И-и-и-и?! — протянула я, повиснув на его локте.
— Эриндейл. У него был сговор с братом одного из воспитанников, оказалось, они были приятелями до того, как Крис сюда попал. Он воспользовался своим звонком домой, чтобы позвонить этому товарищу и попросить его принести необходимое. И те двое укуренных в итоге признались, что наркотик и инструкции по тому, что говорить, получили от Эриндейла.
Эх, я бы хотела сказать, что “я знала, что ты не виноват!”, но увы. Виноват, каюсь!
Но Эриндейл…
До чего же отвратительный червяк! Правильно Мирей его посылает, у нее хотя бы какие-то понятия о благородстве имеются, в отличие от него.
— Его исключили, — заметил Даниэль, пока я сопела и пыхтела, мысленно желая Крису сыпь на рожу и чирей на задницу.
— Серьезно?
— Ага.
— Впервые слышу, чтобы кого-то из Горок исключили, — пробормотала я себе под нос.
Даниэль хмыкнул.
— Ты знаешь, я думаю, Торнвелу недолго осталось ректором быть. Все же открытое выступление преподавателя о том, что в учебном заведении нарушается порядок приема, царит взяточничество и так далее… на счастье попечительского совета дело не дошло до прессы, но кто знает, не проявят ли интерес соцслужбы… в общем, он, наверное, решил, что позволит себе этакую вольность напоследок.