Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
К несчастью отчима, то время прошло. Но все равно, это была хорошая попытка. Особенно пассаж про дом я оценила, мистер Стивенс, правда! Снимаю шляпу!
Я сидела и смотрела этот спектакль молча, и, поняв, что я не отзываюсь, не принимаю его взятку эмоциями, он тоже замолчал.
А потом выдохнул и, глядя прямо мне в глаза, страстно, с напором спросил:
— Чего ты хочешь? Только отстань от Элении. Ладно, меня ты ненавидишь, но она-то что тебе сделала? С ней-то ты так за что? Давай договоримся между собой, как взрослые люди. Чего ты хочешь?
Никогда не сдаетесь, мистер Стивенс, да?
Чего я хочу — указано моим адвокатом в исковом заявлении: избавиться от опекуна, не способного исполнять опекунские обязанности должным образом, получить компенсацию за годы жизни в исправительном заведении и досрочное признание полной гражданской дееспособности. Адвокат, правда, убеждал выдвинуть также обвинение в причинении финансового ущерба, но я отказалась. Во-первых, если по-честному, я ведь знаю, что отчима не интересовали наши деньги. А во-вторых… была еще одна причина. Но для этого следует сперва получить независимость.
А не хочу… пожалуй, говорить с отчимом. Выслушать его я хотела. А вот говорить… нет, увольте. Не хочу. И если не хочу — значит, и не буду.
Это одна из прелестей моей свободной жизни: я могу просто не делать того, что мне не хочется.
Должна признать, пьеса о страданиях несчастного отчима, которому не повезло получить в падчерицы неблагодарную дрянь, не ценящую его заботы, удалась на славу. Исполнитель главной роли держался с достоинством и легкой грустью, хор в виде команды адвокатов выступал на подпевках, исправно транслируя во все стороны сопереживание злоключениям клиента…
Если бы постановка шла на театральных подмостках, я бы рукоплескала и кричала “Браво!”. Но спектакль давали в зале суда, так что пришлось сдержаться.
— Сторона истца вызывает для дачи показаний мистера Арчибальда Кроуча! — объявил секретарь суда, и у меня в животе тяжело ёкнуло.
— Представьтесь суду, — последовали привычные уже слова.
А вот что оказалось неожиданным — это длительный перечень званий и достижений, озвученный куратором после имени. Я понятия не имела, сколько у моего куратора регалий как у мага и как у преподавателя.
— Суд предупреждает вас об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний...
Процедура соблюдения формальностей пошла по накатанной.
Когда мистер Локвуд, готовя меня к слушанию, вскользь сказал о мистере Кроуче “это наш свидетель” — подразумевая, что он давал показания в нашу пользу, я не то чтобы не поверила…
Впрочем, я именно не поверила.
Я, пожалуй, не держала зла на наставников из Горок и даже понимала, почему они так поступали — особенно хорошо я понимала это теперь, когда мы с Даниэлем сами пошли на сделку с государством — и с совестью, согласившись молчать о правде из собственных выгод. И именно поэтому я сомневалась, что “это наш свидетель”.
И именно поэтому, когда на вопрос адвоката: “Когда именно у мисс Хэмптон случился первый срыв?”, мистер Кроуч ответил прямо и недвусмысленно: “Через полгода пребывания в “Зеленых Горах”, — я была потрясена.
— То есть, вы хотите скачать, что между первым и вторым магическим срывом у мисс Хэмптон прошло около полугода? — въедливо уточнил мистер Локвуд.
— Нет, — усмехнулся мистер Кроуч, прекрасно понявший, чего от него добиваются. — Я хочу сказать, до того первого срыва, который произошел уже в “Зеленых Горах”, проблем с магией у мисс Хэмптон не было.
Со стороны Элении Стивенс донесся сдавленных то ли всхлип, то ли хрип: моё удивление было мелочью по сравнению с тем, что пережила она.
— То есть, если бы мисс Хэмптон не определили в ваше учреждение, у нее не было бы проблем с контролем над силой?
— Этот вывод не совсем корректен, — поправил адвоката мистер Кроуч. — Причиной срыва у мисс Хэмптон стало не помещение к нам как таковое. Главной причиной стало напряженная и сложная обстановка внутри семьи. Сейчас нельзя сказать с уверенностью, как развивались бы события, останься мисс Хэмптон в таких условиях дома. Возможно, это привело бы всё к тому же магическому срыву — а возможно, стресс и постоянное эмоциональное напряжение нашли бы другой выход.
— То есть, вы признаете, что мисс Хэмптон была принята в “Зеленые Горы” без реальных на то оснований?
— Из наших воспитанников лишь две трети имеют реальные магические проблемы. Остальных нам просто навязывают без действительно существующих показаний. Но это не значит, что им не нужна помощь: подросткам, от которых отказываются собственные семьи, она необходима в любом случае. Просто не по магическому профилю.
Может быть, мне показалось, но… эти слова прозвучали как попытка оправдаться перед самим собой. Хотя, возможно, я просто слишком даю волю воображению.
— Так что да, “Зеленые Горы” принимают таких воспитанников, — продолжил мистер Кроуч. — На то есть две причины. Первая — на ректорат давят попечители. Нам очень... не рекомендуется проявлять... излишнюю придирчивость при приеме некоторых подопечных. Родители которых щедро оплачивают содержание своих детей. А вторая... Скажите, а что будет с этими детьми, если "Зеленые Горы" им откажут?
Мистер Кроуч помолчал, а потом сказал то, что не относилось, пожалуй, к слушанию:
— С этого и начинается. Сначала ты говоришь себе “Если эти дети не нужны дома — от них всё равно избавятся, а пожить до совершеннолетия в красивом месте под присмотром наставников — не самая худшая участь”. А потом на твоих глазах здоровый подросток зарабатывает нервный срыв, а за ним и срыв магический, обрастает комплексами и прячется в скорлупе, в которую ты бьешься впустую — и не можешь пробиться. Тебя не пускают. Тебя не считают достойным доверия. И нельзя сказать, что безо всяких на то оснований… Иные сделки с совестью слишком дорого этой совести обходятся.
Я не успела отвести взгляд — и мистер Кроуч, слегка повернувшись, посмотрел мне в глаза.
Это было “Извини”.
И это не было моим слишком вольным воображением.
— У стороны истца больше нет вопросов к этому свидетелю.
И стоило мистеру Локвуду обозначить конец допроса, как на мистера Кроуча налетел адвокат ответчика, потрясая какой-то бумажкой, как знаменем:
— Вот здесь черным по белому написано что при приеме в “Зеленые Горы” у мисс Хэмптон наблюдались все признаки регулярных магических срывов. Есть заключение приемной комиссии!