Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
Мистер Торнвел бросил взгляд на Кроуча.
— Насколько мне известно, мистер Эриндейл не покидал “Зеленые горы” уже пару месяцев.
— Может у него заначка была. А может поставщики. Откуда мне знать, — уже глуше буркнул я.
Дикая ярость в глубине души потихоньку успокаивалась. Кажется, с выводами я поторопился и сходу “казнить” меня не планируют. Но серьезно, на что рассчитывал этот идиот? Что я стукачить постесняюсь?
— Мистер Кроуч, выясните, отправлял ли мистер Эриндейл сообщения и встречался ли в выходные с посетителями. Он или двое других.
Наставник по контролю кивнул.
— Следующий вопрос, мистер Лагранж, как вы объясните тот факт, что во время процедур после выходных у вас несколько раз замечали признаки недавнего магического истощения? — ректор выразительно постучал пальцем по коричневой папке моего личного дела.
Я почувствовал себя Лали — из ниоткуда возникло острое желание свернуться в клубок и выставить иголки. С кем поведешься…
— Испытываю на практике интересную гипотезу.
— Какую же?
— Что резерв можно раскачать как мышцу — нагрузками. Если регулярно заполнять до упора и опустошать до минимума, а не поддерживать на рекомендованном уровне.
“Вы в своем уме?” — выразительно читалось на ректорской физиономии.
Вполне, господин ректор! В ваших прекрасных глазах я предпочитаю быть идиотом, а не наркоманом!
— Если это в действительности так, — а вот мистер Торнвел мне льстил и готов был скорее считать меня наркоманом, чем идиотом, судя по этому “если”, — то я настоятельно рекомендую вам прекратить столь опасные для здоровья эксперименты, а также в индивидуальном порядке с вами проведут лекцию о вреде магического истощения и его последствиях, поскольку во время вашего насыщенного обучения, эта тема каким-то чудесным образом обошла вас стороной. Я также распоряжусь усилить контроль за состоянием вашего резерва, кроме того, вам будут назначены регулярные анализы…
Отлично. Просто прекрасно. Теперь я могу идти?..
— Детали вашего конфликта с мистером Эриндейлом.
Все же, я был прав, когда подозревал, что это надолго…
— Он побил меня, я побил его, — подумал и справедливости ради уточнил: — Дважды.
— Причина?
— Он идиот, — буркнул я себе под нос.
— Простите?
— Если цитировать мистера Эриндейла, я его бешу. Он меня, впрочем, тоже.
— Исчерпывающе, — не удержавшись, крякнул мистер Кроуч.
Мистеру Торнвелу положение крякать не позволяло, хотя по лицу было видно — очень хотелось.
Он погонял меня еще по вопросам, связанным с Эриндейлом, с моими поездками домой, пытаясь подловить на оговорках и несоответствиях, но, к его великому сожалению, не преуспел. В итоге тяжело вздохнул и резюмировал:
— По этому делу школой будет проведена серьезная проверка. В ожидании результатов этой проверки, вы проведете время в изоляторе. Мистер Кроуч, будьте любезны сопроводить мистера Лагранжа в подвал, а затем привести ко мне мистера Эриндейла.
От злой досады свело челюсти. Тварь-Эриндейл таки сумел мне навредить, отобрав драгоценные часы.
А может быть, даже дни…
Я не знаю, что я с этим подонком сделаю.
Выходя из кабинета я услышал, как ректор просит секретаря:
— Наберите, пожалуйста, номер мистера Лагранжа…
И досаду слегка разбавило всколыхнувшееся злорадство. Это прекрасная идея, господин ректор! Просто таки замечательная! Все случившееся Эрику Лагранжу очень понравится, я вам гарантирую!
Погрузившись в эти ощущения, я шел за Кроучем, не замечая ничего вокруг, пока не услышал шелест на периферии:
— Лагранж...
Вздрогнул, обернулся, встретился с огромными черными глазами, в которых плескалось беспокойство и непонимание.
— Лали, я…
— Мисс Хэмптон, — резко оборвал меня наставник. — Почему вы не на занятии?
— Я… я… — девушка растерянно хватнула ртом воздух. — Простите, мистер Кроуч.
Она опустила голову и, повернувшись на каблуках, убежала.
— Идемте, мистер Лагранж.
Вдоволь насладиться всеми прелестями магической блокировки мне не позволили. Не прошло и пары часов, как в двери провернулся ключ и снова возник мистер Кроуч. На мои удивленно поднятые брови — что? уже все? вот так сразу? — он хмуро пояснил:
— Мистер Лагранж желает вас видеть.
Зато я его не желаю, но почему-то мое мнение никого не интересует. Ладно, может у меня все же получится как-то увидеть Лали и сказать ей, чтобы не придумывала себе ерунды, что к наркотикам я не имею ни малейшего отношения ни в каком виде и качестве, и что Алисон знает про нас, и чтобы была осторожнее, потому что я умолчал про возможного второго призрака, не хотел слишком беспокоить, но…
Умом я понимал, что даже если мы пересечемся в коридоре, мне не дадут сказать и четверти того, что хотелось. Только повода выбеситься на не давшего нам поговорить наставника не появилось — Лали нигде не было.
Панорамные окна замковых коридоров, по-прежнему открывавшие взгляду дивные виды заросших лесом гор, удивительно дисгармонировали с моим состоянием и вместо умиротворения селили в душе тоску, злость на собственное бессилие и обреченное желание когда-нибудь выбраться из этого дерьма, в которое меня затолкал заботливый родитель.
Но коридоры с видами закончились быстро, а дерьмо виделось бесконечным.
В пустующей без секретаря приемной мистер Кроуч буркнул мне:
— Можешь сесть.
Но я только мотнул головой: если на то, чтобы не шагать по приемной, выплескивая напряжение в движении, моего самоконтроля еще хватало, то на то, чтобы демонстрировать расслабленность сидя — уже нет.
Я прислонился к стене — руки в карманах, нога за ногу, вальяжная наглая поза, которая выбесит папочку еще до того, как мы обменяемся хотя бы словом — и прислушался к голосам за неплотно прикрытой дверью кабинета.
А голоса, между прочим, постепенно набирали силу. Разговор в ректорской шел на повышенных тонах.