Невидимка с Фэрриерс-лейн

Перри Энн

Питт стоял у нее за спиной, решая, повесить ли сюртук в шкаф или перекинуть через спинку стула.

– Возможно, – ответил он. – Хотя могу понять и Ламберта, который не хочет, чтобы то дело раскапывали снова. Наверное, это ужасное чувство, когда снова открываются для пересмотра прежние дела и таким образом ставится под сомнение твоя правота, в особенности когда человека осудили на повешение. Еще хуже, когда нет абсолютной уверенности, что ты сделал все возможное, и начинаешь сомневаться в своей собственной честности. – В итоге

он все же решил проблему сюртука в пользу стула. – Так легко совершить ошибку, когда все вокруг с пеной у рта требуют скорейшего завершения дела, а ты боишься за свою репутацию, боишься, что люди будут считать тебя недостаточно компетентным для решения такой задачи. – Питт присел на край кровати и продолжал раздеваться. – А если при этом твои подчиненные начинают впадать в панику, потому что свидетели лгут, напуганы или питают к кому-нибудь ненависть…

– Они что, поведут себя таким образом в связи с делом Стаффорда? – спросила Шарлотта, поворачиваясь на вертящемся стуле, чтобы взглянуть на мужа.

– Нет, не думаю…

Томас встал, снял рубашку и тоже положил ее на стул, а сверху – жилет и верхнее белье. Затем налил теплой воды из кувшина в таз, вымыл руки, лицо и шею, потянулся за ночной рубашкой и стал надевать ее через голову, пытаясь сразу попасть в рукава.

– Начинает казаться, что это убийство имеет личные причины и не имеет никакого отношения к делу на Фэрриерс-лейн, – прибавил он, наконец просунув голову в ворот.

– Ты имеешь в виду его жену? – Шарлотта, положив щетку, некоторое время смотрела на груду белья на стуле, решив наконец, что пусть его лежит; время для упреков мужу было неподходящее. – Джунипер? Но почему ей надо было убивать мужа?

– Потому что она влюблена в Адольфуса Прайса, – ответил Питт, ложась в постель. Он совершенно забыл об оставленной в беспорядке одежде – во всяком случае, Шарлотте так казалось.

– Но она ли убила? – усомнилась Шарлотта. – Ты уверен?

– Нет. Еще нет… Но я не могу понять, зачем Ливси сказал об этом, если все не так. Надо разобраться.

– Во всем этом чувствуется какой-то перебор. – Она перестала причесываться, встала, подвернула газ на противоположной стене и тоже легла. Чистые простыни холодили тело, и она уютно прижалась к Питту. – Не верю.

– А я и не думал, что ты поверишь. – Он обнял ее. – В любом случае, по-видимому, мне незачем заниматься убийством на Фэрриерс-лейн – в нем нет ничего такого, из-за чего стоило убивать Стаффорда.

– Но ты же не знаешь, что он обнаружил?

– Но я знаю, что раскопал сам. Ровным счетом ничего. Люди видели, как Годмен выходил с Фэрриерс-лейн в пальто, запятнанном кровью, его узнала цветочница в Сохо, через две улицы от Фэрриерс-лейн. Он даже не отрицал этого – просто ссылался на несовпадения по времени, но его данные оказались ложными. Сожалею, любимая, но, кажется, улики против него неопровержимы. Конечно, ты бы хотела, чтобы он оказался

невиновен, из-за Тамар, но, по всей вероятности, это исключено.

– Но тогда почему «Узкий круг» велит тебе прекратить расследование? Если здесь все как следует, почему им не нравится, что ты хочешь во всем разобраться? – Шарлотта не могла увидеть в темноте, но знала, что муж сейчас улыбнулся. – В сущности, они должны бы радоваться, что ты еще раз докажешь их правоту.

Томас ничего на это не ответил, лишь очень нежно коснулся ее волос.

– Но, конечно, в ином случае они бы не обрадовались. Ты собираешься оставить все как есть?

– Я собираюсь спать, – сообщил он, чувствуя уют и покой.

– Но, Томас, действительно ли дело об убийстве на Фэрриерс-лейн можно считать закрытым? – настаивала Шарлотта.

– На сегодняшнюю ночь – да.

– А завтра?

Томас, смеясь, притянул Шарлотту к себе, и ей поневоле пришлось отказаться от продолжения разговора.

Утром, проснувшись позже обычного, Питт торопливо позавтракал, нежно поцеловал Шарлотту и бегом поспешил к омнибусу, чтобы снова повидаться с патологоанатомом.

Шарлотта принялась за необходимые домашние хлопоты, начав с глажки груды белья, пока Грейси мыла посуду после завтрака, чистила каминную решетку в гостиной, готовила топливо на вечер, подметала пол, вытирала пыль и убирала постели.

В одиннадцать часов они прервали свои занятия, чтобы выпить по чашке чая и поболтать.

– А что, хозяин еще занимается делом человека, которого распяли во дворе конюшни? – обронила Грейси как бы совершенно равнодушно, методично помешивая чай.

– Не вполне уверена, – ответила Шарлотта, – но ты уже размешала весь сахар в чашке.

Грейси усмехнулась и перестала болтать ложкой.

– А он вам ничегошеньки не рассказывал?

– Томас рассказывает, но чем больше он занимается этим делом, тем меньше ему кажется, что судья Стаффорд обнаружил что-то новое. А если ничего нет, тогда, значит, нет никакой причины для тех, кто был связан с делом на Фэрриерс-лейн, убивать судью.

– Тогда кто же убил? Жена? – Грейси была явно разочарована. Когда в основе преступления лежит любовная интрига, значит, никакой тайны и нет вовсе. Известно, кто убил, и это ужасно тривиально.

– Думаю, что да, или же убийца – мистер Прайс.

Грейси воззрилась на хозяйку, забыв про чай.

– Но ведь что-то здесь не так, мэм. Вы думаете, что это не они?

Шарлотта улыбнулась.

– Не знаю. Вероятно, они смогли бы убить. Но я помню, что чувствовала в тот вечер, когда была с ней, а ее муж умирал. Может быть, я чересчур самонадеянна, но не могу поверить, что это она убила и что я ошиблась на ее счет.

– Но, может, убил любовник, а она ничего об этом не знала? – предположила Грейси, стараясь тоже быть полезной в разгадке тайны.