Невидимое Солнце
Шрифт:
Если бы бродяга знал, что пару часов назад штурмовики превратили в начинки для гробов несколько десятков инопланетян — его б, наверно, кондрашка хватила. Такие убытки! Но работорговцу, конечно, никто ничего не сказал. Мы чокнулись, выпили, и за столом воцарилась тишина. Мужики ели мясо. Процесс, не терпящий спешки. Конечно, на границе не было свинины, говядины, баранины и остального, «человеческого» мяса, которое я привык есть в Грачевске.
Мы ели многорога. Не могу сказать, что я был в восторге от него… обычно. Но дежурный по кухне готовил просто потрясающе! Мясо так
— Мое почтение шеф-повару! — простонал Грачев, откидываясь на стуле и расстегивая ремень. — Отличное мясо! Такого я не ел в лучших ресторанах столицы!
Чувствовалось, что после такого ужина полковник многое готов был простить начальнику заставы и рапорт, уже созревший в голове офицера, сильно сократился.
— А пленника покормить не надо? — спросил я.
— Такое чудесное мясо грязному скагу! — возмутился офицер. — Ничего, потерпит. Завтра обменяем его, пусть свои кормят. Или кончают его на пустой желудок — это уже их дело. Наша задача — доставить его.
— Вот именно, — заметил я. — Доставить. Причем — живым. А он и так на ладан дышит. Помрет, не ровен час… на кого мы героического геолога выменяем?
— Да? Ну ладно… Белкин, в самом деле не мешало бы покормить наш груз. Пока он из трехсотого двухсотым не стал.
— Не вопрос, — пожал плечами подполковник. — Дорош!
Кто успел захмелеть — мигом протрезвели. Зазвенела посуда, слетевшая с опрокинутого в кипеше стола. Хорошо еще, что она была военная, а значит — металлическая. Защелкали затворы пистолетов штурмовиков. И было от чего! В столовую вошел скаг! Самый настоящий скаг! Краснокожий, с рогами, желтыми глазами и острыми треугольными зубами — все как полагается. Еще белом фартуке и поварском колпаке.
— Да, хозяин? — спросил инопланетянин.
Дорош, не мигая, вытянувшись в струну, игнорируя наставленное на него оружие, смотрел на начальника заставы. Похоже, ему было не привыкать к таким шуткам.
— Тихо-тихо, — замахал руками, смеясь, подполковник. Кажется, он остался доволен произведенным эффектом. — Грачев! Ты же хотел поблагодарить шеф-повара за отличный ужин! Пожалуйста!
— Мой подарок! — похвалился работорговец.
— Тилисово отродье!
Офицер брезгливо отшвырнул от себя тарелку, резко встал и, выкрикивая проклятья, покинул зал. Штурмовики, успокоившись, убрали пистолеты в кобуры и начали наводить порядок: ставить на место стол, собирать посуду.
— Дорош, собери что-нибудь поесть этому… как его?
— Калашу, — подсказал Молодцев.
При звуке этого имени скаг на мгновение потерял каменное выражение лица, скосив глаза на сержанта, но уже через мгновение взял себя в руки и принял прежний невозмутимый вид.
— Калашу… — задумчиво повторил офицер, внезапно ставший очень серьезным.
— Я лучше сам, — поднялся штурмовик. — А то ребята у нас горячие, сначала кончают твоего Тузика, а потом разбираться
Названные бойцы поднялись с табуретов и вышли во двор. Сам Молодцев проследовал на кухню.
— Калаш… — задумчиво повторил Белкин. — Как думаешь, это на нашем, или на ихнем? — спросил он, обращаясь ко мне.
— Скорее на нашем, — развел я руками.
Да, Калаш. Что тут такого? Калаш, Дюшес, Шалаш, Шантаж — это лишь слегка странные имена скагов. Мне встречались и Телевизор и даже Радиоизотоп. Объяснялось это легко. Еще в те времена, когда инопланетяне и земляне жили на этой планете вполне дружно, черти, стараясь подражать людям, давали своим детям имена из нашего языка. Впрочем, это были не совсем имена, а слова, которые им понравились, которые считали красивыми, которые где-то слышали. Страшно подумать, где скагаране могли услышать слово «Радиоизотоп».
— Сынок, а ты вообще знаешь, кто такой Калаш?
— Какая-то большая шишка Ночи Калашматов, — равнодушно ответил я.
— Какая-то большая шишка? Это не какая-то большая шишка! Это шишка охренительных размеров! Тебе такие имена, как Че Гевара, Ленин, Кастро о чем-нибудь говорят?
— Да, что-то в школе по истории рассказывали.
— Так этот Калаш — фигура такого же масштаба. Он — лидер всей скагаранской революции. Личность легендарная. И, сложись история иначе, сейчас он бы был Великим Ханом. За него американцы предлагали награду в миллион долларов! Миллион! Долларов! Ты себе вообще представляешь, что такое — миллион долларов?
— Я себе очень хорошо представляю, что такое — миллион долларов, — вмешался в разговор работорговец. — А сейчас их получить можно?
— Через тридцать лет? — усмехнулся подполковник. — Попробуй.
— Ну да, — огорченно вздохнул делец.
— И вы его везете в сопровождении всего двадцати человек? В дни Невидимого Солнца? Черти не перед чем не остановятся, чтобы вернуть его.
— Так мы, вроде как, и едем, чтобы вернуть его… — неуверенно произнес я.
— Ребята, да вы — самоубийцы!
Виталик, с интересом слушавший нашу беседу, нервно икнул и выронил вилку. Штурмовики хмуро переглядывались. Умирать никому не хотелось. И мне в том числе. Не для того я сюда приехал! Все же должно было случиться наоборот!
— Да, кстати, Сергей Александрович, — вспомнил я. — Мы с лейтенантом Лопатиным хотели бы подать рапорта о переводе в погранвойска.
— Я уж рапорта подготовил, вам только подписать осталось, — махнул рукой Белкин. — Но только когда вернетесь. Если вернетесь. Я вам даже дам еще одну машину и двоих человек.
— Типа они такие крутые? — оскалился один из штурмовиков.
— Они — нет. А я — да. Увидев машину с заставы, черти миллион раз подумают, прежде чем что-нибудь учудить. Они знают — со мной разговор короткий. Вызову вертушки и раскатаю их по степи.
Проснулся я в премерзком настроении. Второй день Невидимого Солнца. А его, солнечного света, уже очень сильно не хватало. Температура пока опустилась совсем незначительно, но дня через три будет в самом деле холодно. А дальше — холоднее.