Невидимые знаки
Шрифт:
Безнадежность в его взгляде увеличила мой пульс в четыре раза, пока я изо всех сил пыталась дышать.
И вот теперь луна снова заняла центральное место, а я все еще боролась.
Как долго длятся роды? Три часа? Три дня? У меня больше не было сил.
Не сдавайся.
Ты не можешь сдаться.
Я не могла бросить его. Бросить их.
В ночь, когда я взяла Гэллоуэя в мужья, поклялась не умирать при родах.
Мое
Я. Не. Умру.
Задыхаясь от очередной схватки, напряглась, пока боль не утихла, и рухнула в обессиленный сон в объятиях Гэллоуэя.
…
Я проснулась от влажности и острой боли.
Гэллоуэй переместился позади меня; его руки крепко обхватили мои плечи, в оберегающем жесте, я лежала на его груди, мои бедра зажаты между его ног. Огонь мерцал над нами, показывая мой вздувшийся живот и его изуродованную в результате аварии лодыжку.
Боль сковала меня ужасными клещами, сдавливая матку, пока я не закричала.
Кто-то хотел, чтобы я тужилась.
Мне нужно тужиться.
Тужься.
Тужься.
Тужься!
Я снова закричала, поддавшись порыву, и столкнулась с такой мучительной болью, какой еще никогда не испытывала.
Я не могу.
Ты должна.
Я не готова.
Ты готова.
Я не понимала, как Гэллоуэю удалось поднять меня. Не понимала, как покинула песчаный пляж и каким-то образом оказалась в его объятиях в позе эмбриона.
— Куда... куда ты меня несешь?
Мой голос был слабым и дрожащим. Мне хотелось пить, очень хотелось пить. Я была голодна, очень голодна.
Внутри меня велась внутренняя борьба. Мои ноги возвышались над головой. Слишком жарко, слишком холодно, устала, готова, больна, возбуждена, умираю, жива.
Не знаю, что делать!
Тужься. Тужься. Тужься.
— У тебя отошли воды во сне. Тебе нужно тужиться, Эстель. Я помогу, чем смогу.
Нет, я не хочу. Я не хочу верить, что это происходит со мной.
— Я хочу спать.
— Нет. По крайней мере, пока не родишь.
— Как в этом поможет то, что ты носишь меня?
Он ничего не ответил, неся меня по пляжу в прохладное море. Моя разгоряченная кожа приветствовала соленую свежесть.
Я вздохнула с облегчением.
Да, так лучше.
Я буду жить здесь.
Вечно.
Он зашел глубже, пока вода не омыла его талию, после чего благоговейно отпустил меня. Плавучесть воды и невесомость от того, что я больше не борюсь
Прилив убаюкивал меня, покачивая взад и вперед омывая песок. Мои ноги касались песчаного дна, но я не предпринимала попыток, чтобы встать. Откинув голову назад, я барахталась на поверхности, словно морская звезда, а живот тянулся к луне цвета воска.
Гэллоуэй опустился рядом со мной, резко тряхнул головой, чтобы откинуть назад свои длинные темные волосы. Он побрился швейцарским армейским ножом неделю назад, и с образовавшейся щетиной был похож на измученного альфа-самца с сексуальными, опасными тенями.
— Не знаю, безопасно ли находиться здесь во время родов.
Мне не хотелось покидать это комфортное для меня место, но реальный страх перед акулами не покидал меня.
— Я позабочусь о тебе.
Он осмотрел темный горизонт. За год пребывания на острове мы привыкли видеть в темноте. Наше зрение не улучшилось (у Гэллоуэя оно, скорее всего, ухудшилось без очков), но каким-то образом мы поняли мир немного больше, не имея электрического света, ослепляющего каждый раз, когда заходит солнце.
— Кроме того, мы никогда раньше не видели акул в нашем рифе, — он усмехнулся. — Ты в безопасности.
— То, что мы не видели их здесь раньше, не означает, что они не появятся...
Очередная схватка прервала меня на полуслове. Мои зубы клацнули, а руки опустились на живот, и я изо всех сил старалась надавливать и изнутри, и снаружи.
Тяжелая рука легла на мои, мягко надавливая на сопротивляющегося ребенка под моей кожей. Я подняла голову, утопая в его голубых глазах.
Я молчала.
Он молчал.
Но мы договорились, что он поможет мне, и вместе мы переживем эту ночь.
Все остальное померкло, когда я сосредоточилась на этой задаче. Я не спрашивала, где Коннор и Пиппа. Не сопротивлялась, когда Гэллоуэй зашел мне за спину и поддержал мои ноги, чтобы я могла сесть на корточки на песчаном дне. Я не кричала, даже когда мое тело ревело и боролось с растяжением, дарующим жизнь.
Время потеряло всякое значение, я сосредоточилась на избавлении от пришельца, который причинял столько боли.
Я хотела спать.
— Почти получилось. Еще чуть-чуть, Стел. Давай.
Я опустила голову на его плечо. Воздух давался с трудом, мне никогда в жизни не было так больно. Звезды исчезли, сменившись розово-серебристым светом нового дня.
Его тело согревало мою спину, при дыхании он обдавал меня струями прохладной морской воды. Его руки лежали на моем животе, готовые помочь в последнем рывке.
Не стану лгать и говорить, что это не самое мучительное, что я когда-либо пережила.