Невидимый Легион
Шрифт:
– Крупье?! – изумился мистер Вильке.
– Вы угадали, – кивнул головой маршал. – Но какое это имеет значение, если человек в изгнании. Я жил в «Мамунии», а когда казино разорилось, меня выгнали оттуда. Таким образом, негде было даже голову приклонить. Коридорный разрешил мне временно поселиться в багажной комнате, в большом удобном чемодане. – Толстый организатор часто закивал головой, и маршал Подвинец продолжал: – Там видел я горькие сны своего изгнания. Если какой-нибудь постоялец уезжал на несколько дней, но оставлял за собой номер, мне разрешалось спать в нем на узком диване. Я мог даже бриться, когда меня вынуждала к этому не в меру разросшаяся борода. Так я попал в комнату
– Прежде всего, наверное, надо признаться в том, что никакой я не капитан, – начал Дюрье, – и, если вас это интересует, даже не Дюрье.
– Однако кем вы были до того, как поступили сюда, в легион?
Дюрье долго молчал. Затем низко опустил голову и застенчиво сказал:
– Дамским парикмахером… В Сахаре…
– Настоящее имя господина Дюрье – Феликс Броммель, – вмешался маршал, – в молодые годы он служил в одном английском аристократическом семействе. Брил старого лорда. Так еще почти ребенком Феликс попал в Марокко. Но его лишили квалификации из-за применения краски для волос собственного изобретения.
– «Люкс-колор», – пробормотал Феликс.
– Средство требовало еще некоторого совершенствования, – продолжал маршал, – но нетерпеливый изобретатель применил его раньше времени. Случилась беда. Одна светловолосая дама решила выкраситься в каштановый цвет, но стала темно-зеленой. Я ее видел… Это было ужасно! Я поддерживал Броммеля, когда он стал знахарем. Ему приходилось брить и завивать тайком, по ночам, по сниженным ценам. Ведь его лишили квалификации. Затем я устроил Феликса подсадным игроком в казино. За двадцать франков он должен был каждый вечер приходить в дорогом костюме в заведение и выигрывать невероятные суммы, чтобы повысить интерес к игре у клиентов. Броммелю надо было с зашитыми карманами прокутить сотни тысяч за ночь. Когда вы, уважаемый мистер Вильке, нашли меня в комнате капитана Дюрье, которого я, к сожалению, никогда не видел, но с удовольствием использовал именно его номер, так как этот господин курит превосходные сигары… Знаете, такие… м-м-м… конусообразной формы, очень крепкие, называются «Эрна». Мне кажется, он заказывает их в Сербии… Так вот, господин Вильке, оказав мне честь своим превосходным предложением, поставил непременное условие: привлечь к делу капитана Дюрье, которого я не знал. Что было делать? Я не мог упустить такой шанс. Пришлось обратиться к Феликсу. После моих долгих уговоров он согласился сыграть роль капитана Дюрье.
Снова наступила тишина.
Мистер Вильке вопросительно посмотрел на Польхона. «Лейтенант» тыльной стороной ладони то и дело поглаживал свою рыжую бороду и курил трубку.
– Я не такой ученый, как те господа, что говорили до меня. Поэтому опущу всякую дребедень. Я был матросом, и все тут. Служил на китобое. Шабаш. Один раз так отколотил мачтой боцмана, что тот до сих пор трясется и заикается. Амба! Меня вычеркнули из бортового журнала. Что было делать? Поступил сюда клоуном. А сейчас пусть первый бросит в меня камень тот, кто не боится, что я ему тут же пасть порву!
Едкий табачный дым удушливо клубился в тесной палатке. Все смотрели на Рено. Тихий, миловидный офицер в замешательстве теребил большую медаль. Как оказалось позже, она давала право бесплатного повторного посещения цирка на Пикадилли…
– А вы, господин старший лейтенант, – повернулся к Рено мистер Вильке, – кем вы были на гражданке?
– Невестой, – ответил тот и густо покраснел. На маршале звякнули все ордена, а Польхон выронил трубку изо рта. Рено был женщиной.
– Я назвалась офицером только для того, чтобы иметь отдельную палатку.
–
– Я не могу сообщить подробности… – ответила девушка и разрыдалась. Был подходящий момент. О, сколько раз до этого ей хотелось поплакать, но было нельзя. Как плохо быть мужчиной! Ведь он никогда не должен плакать. Особенно офицер пехоты в Сахаре!
– Я поссорилась со своим женихом. Он взялся за опасное дело. Сейчас я понимаю, что жених был прав, но я все-таки женщина, и для меня его жизнь дороже чувства долга. Мне казалось, что, если я пригрожу разрывом, он откажется от своей затеи. Я вернула кольцо… Боже, какая я несчастная! Поэтому я пришла в легион. Мне удалось купить свидетельство… я тоже хотела страдать, как и он, я тоже умру в этой пустыне…
– Что же делать, – сказал мистер Вильке, – после всего, что мы услышали?
– Мне кажется, – подумав, сказал Феликс Дюрье, – барышне следует помириться со своим женихом.
– Здесь нужен не совет, – сказал Польхон, – а помощь со стороны.
Как ответ на его слова послышался далекий автомобильный гудок.
2
Герр Штрудль набросил на Динделя покрывало, пробормотал что-то на своем непонятном венском наречии, затем привязал торбу с овсом и зажег фонарики на коляске. Все это он проделал уверенно и неторопливо, и Сахара на несколько минут показалась стоянкой такси.
– Мы в беде, господин Штрудль, – подошел к извозчику сэр Йолланд.
– Это я вижу… Да… Не делай ставок – не заработаешь мигрень.
– Ваша правда. Вы мудрый человек. Я еще раньше это подметил. Поэтому и спрашиваю вас, как умного человека, каково ваше мнение?
– Тогда я скажу, раз герр граф оказывает мне такую честь. Это не первый случай в моей жизни. Барон Радель, когда ехал в Бург на скачки, всегда спрашивал моего мнения. Если выигрывал, давал пятьдесят крейцеров (это были тогда большие деньги!), хлопал меня по плечу и говорил: «О, вы умный человек, герр Штрудль!» – Извозчик вздохнул. – Да, где те золотые денечки… Мое мнение… хм… Это нетрудно. Тот господин с бородой, что едет впереди всех, напоминает мне о детстве. Маленьким мальчиком я любил смотреть, как по Випплентьерштрассе маршируют солдаты на учения в Ваграм. За ними всегда следовал оркестр и играл марш. Так вот, перед оркестром шел тамбурмажор с великолепной царской бородой и подымал палку с золотыми кистями. Наш маршал скорее тамбурмажор, чем настоящий солдат.
Герр Штрудль даже не подозревал, насколько его слова близки к истине.
– Да, но… что бы вы делали, дорогой… дорогой… господин Штрудль… м-м-м… на моем месте?
– Я бы не курил эти дорогие сигары в пустыне. Если они закончатся, купить еще вы здесь не сможете, а сразу бросить курить будет трудно.
– В ваших словах есть доля истины. Но я имел в виду другое. Что бы вы сделали сейчас, когда, узнали, что мы заблудились?
– То же, что и в Вене, если я не знаю какой-то улицы. Я спросил бы водителя, который хорошо знает район. Мне кажется, тот человек, что едет впереди нас, наверное, неплохо ориентируется в пустыне.
– Возможно. Но это негодяй: ему заплатили, чтобы он… работал против меня.
– Так предложите ему, герр граф, куш побольше, и он станет работать на вас. Завидя на стоянке хорошего конюха, я предлагаю ему на двадцать крейцеров больше, чем он получает сейчас, и парень переходит ко мне. Извозчики называют это «зацапать конюха». Тпру, Диндель, стой спокойно!.. Что за упрямая скотина!
Герр Штрудль быстро распутал поводья и пошел пешком рядом с коляской: Динделю, Бог его знает почему, захотелось немного погулять во время кормежки.