Невидимый мир
Шрифт:
Женька - не сможет. Достаточно заглянуть в холодные, мертвые глаза Александра. Его жена писать не будет. Она не будет заниматься глупостями. А Женька - не сможет противостоять судьбе. Ты ведь это знаешь, сказала себе гэйна.
Все продумано тысячи раз. Этот брак колоссально невыгоден. Опасность отрыва от родной почвы - из-за эмиграции. Опасность рождения детей... Посмотри, во что превратилась Дана, а ведь талантливее ее не было в квенсене. То же самое будет с Женей, причем ей хватит и одного ребенка. Чтобы растить детей почти в одиночку, как здешние женщины, и что-то делать еще - надо иметь железный характер. Или растить не в одиночку, а при поддержке мужа, а здесь - какая поддержка? И наконец, опасность душевного тяжелого разлада, в итоге - развода. Тяжелых внутренних травм.
Да, ей сейчас плохо, ей хочется изменить судьбу, и при другом раскладе можно было бы ей это позволить. Но не при таком! Ничего не поделаешь, сказала гэйна. Сцепила зубы. Нажала на кнопку, отправляя Александру Шнайдеру очередную порцию электронных писем.
Он стирает спам не читая. Но Женькино имя в заголовке насторожит его. Намек на то, что он связался с людьми, о которых ему лучше ничего не знать. Что судьба его ждет не самая лучшая. И что Женьку лучше оставить в покое. Все это сработает - Шнайдер труслив, никакой любви там нет и в помине. Ему просто нужна красивая, умная, преданная девочка - для самоутверждения, поскольку он доказывает себе, что это прежняя жена, а не он, виновата в распаде семьи. И преданность девочки можно и купить, закрыв на это глаза. А то, что ее личность будет размазана по стенке ради его самоутверждения - это ведь ему безразлично.
Сейчас Женьке плохо, но при этом "плохо" она пишет, и пишет много, и хорошо. И пока она пишет, сказала себе гэйна, твой долг - сохранять те условия, при которых она это делает. Ты же знаешь, что это твой долг. Ради этого тебя здесь держат. Это твоя работа. Шендак. Работа твоя. Это, может быть, подлость, но это, как тебе известно, твой долг.
Ивик открыла окно и отжималась от пола, поглядывая на монитор. Для этого, правда, плазменную панель пришлось временно переставить на пол. Гэйна сбросила рубашку, оставшись в одном лифчике. Морозный ветер налетал порывами, выстуживая натопленную комнату. Мышцы приятно ныли. Можно было и не тренироваться, но Ивик так устала сидеть за монитором. Она сидела уже десять часов, не поднимаясь. И у нее и сейчас было восемнадцать окон. Другие "ангелы" чем-то заняты. Ивик нестерпимо хотелось лечь, закрыть глаза - глаза уже резало временами. Тут уж либо ложиться спать, либо преодолеть себя и немного размяться. Это поможет, знала Ивик. На какое-то время - поможет.
Она закрыла окно. Сдвинула разборные гантели ногой под шкаф. Накинула на потное тело рубашку - все равно грязная уже. Села за компьютер. Посмотрела на фотографию Кельма в углу.
Любимый, сказала она шепотом. Она привыкала к этому слову, осваивала его. Уже несколько лет она знала это о себе. Он - не знал ничего и даже догадаться не мог, да и ее-то он вряд ли помнил. Но вот так назвать его - надо было решиться. Ивик посидела, пережидая внутреннее волнение от этого слова. Ее взгляд привлекло быстрое движение в одном из окон.
Штопор. Они как раз собирались играть в новой студии. Ивик увеличила окно и включила звук - не забывая наблюдать и за другими краем глаза.
Она не могла отказать себе в этом удовольствии.
Они пели не самую популярную из своих песенок. Зато одну из самых дейтрийских - за что Штопор и удостоился постоянного наблюдения. Даже голос рокера изменился - из нарочито противного козлетона стал нормальным, мужским голосом. Даже на Кельма чем-то похоже - Ивик не знала точно, умеет ли Кельм петь. Но ей казалось, он мог бы петь именно так.
Глаза твои пусты от боли и тоски*,
Глядишь вокруг себя, сжимая кулаки,
Любимая нашла кого-то пожирней -
Обратно не зови, забудь скорей о ней.
И всё тебе не так, и люди все не те,
Страна твоя в крови, слезах и нищете.
Окончился твой день, но ты лежишь без сна -
Тебе нужна любовь, тебе нужна война!
*Здесь и далее - Ян Мавлевич. http://zavolu.info/309.html
Или см. Примечания.
Басист выдал красивое соло. Ивик посмотрела на Кельма. Его улыбка будто погасла. Он смотрел напряженно, внимательно. Ивик протянула руку и пальцем коснулась монитора - там, где его щека.
Привычный с детства мир не так уж и хорош,
Повсюду видно грязь, повсюду слышно ложь.
Скорее уходи, сжигая все мосты,
Иди туда, где мы, - туда, где нужен ты.
Кому-то время жить, кому-то умирать,
А нам пришла пора любить и воевать.
Отчизну, что больна, сдана, разорена,
Спасёт твоя любовь, спасёт твоя война.
Он сам не знал, к чему и кого он звал, этот парень. Он родился в глухом мире, где давно уже не было ни любви, ни войны. Или все это не встречалось ему, он не мог этого встретить, не мог найти, он задыхался в этом пенопласте, и хлестал водку, ему было мало этого мира - и он звал другой, тоскуя о нем. Хотя никто не понял бы этой тоски - кроме его дейтрийского ангела-хранителя, Ивик, сидящей за монитором, вцепившейся тонкими сильными пальцами в угол стола.
Пускай глумится мразь, пускай ликует враг -
Не бойся ничего и делай первый шаг.
Весёлым будь и злым, родился - так живи!
Для искренней войны, для яростной любви.
Потом она заметила хозяина студии. Василий был красив - истинный викинг. Воплощение арийской мужественности. Или дарайской евгеники, уточнила про себя Ивик. Скрестив руки на груди, Василий наблюдал за музыкантами. По лицу его трудно было понять, нравится ли ему песня. Он заговорил. Ивик слушала внимательно. Потом встала, отодвинула стул и сунула в кобуру пистолет и шлинг.