Невидимый страж
Шрифт:
Амайя огляделась вокруг, предвкушая свободу и преимущества, которые давало ей обладание ключом. Отец продел в отверстие в головке ключа тонкий шнурок, завязал его и, прежде чем повесить на шею дочери, прижег зажигалкой концы, чтобы они не растрепались.
— Постарайся, чтобы ключ не увидела ама. Но если она его увидит, скажешь, что он от дома тети. Выходя, убедись, что дверь заперта, и все будет хорошо. Ты можешь хранить конверт за этими графинами с эссенцией. Мы их не трогали уже много лет.
Скоро Амайя накопила в своей школьной сумке множество маленьких сокровищ,
19
В четыре часа отец Анны принял их в идеально чистой, как и следовало с фотографий его дочери, гостиной. Не учитывая легкую дрожь в руках, когда он наливал им кофе, мужчина вел себя сдержанно и казался спокойным.
— Вам придется извинить мою жену. Она приняла успокоительное и легла, но если это необходимо…
— Не волнуйтесь. Мы всего лишь хотим задать вам несколько простых вопросов. Если только вы сами не сочтете это целесообразным, я думаю, что не стоит ее беспокоить, — произнес Ириарте с волнением в голосе, которое не осталось незамеченным Амайей.
Она вспомнила, как был потрясен инспектор, опознав тело Анны на берегу реки. Отец Анны улыбнулся. Амайе уже приходилось видеть такую улыбку, и она хорошо знала, что она означает: перед ней был сломленный человек.
— Вам уже лучше? Я видела вас на кладбище…
— Да, спасибо, это было нервное напряжение. Врач сказал, чтобы я принимал эти пилюли, — он кивком головы указал на маленькую коробочку, — и чтобы не пил кофе.
Он снова улыбнулся, глядя на дымящиеся чашки на столе.
Амайя несколько секунд внимательно смотрела на мужчину, пытаясь оценить степень его горя, а затем спросила:
— Что вы можете рассказать нам об Анне, сеньор Арбису?
— Только хорошее. Я хочу сообщить вам, что Анна появилась у нас не биологически.
Амайя обратила внимание на то, что он не произнес «Анна не была нашей дочерью».
— С того самого дня, когда мы принесли ее домой, это было сплошное счастье… Она была изумительной девочкой. Взгляните.
Он извлек из-под подушки рамочку с фотографией, с которой смотрел белокурый улыбающийся младенец. Амайя догадалась, что он смотрел на снимок перед тем, как они пришли, а потом, повинуясь бессознательному импульсу, накрыл его подушкой. Она посмотрела на фотографию, а затем протянула ее Ириарте, который прошептал:
— Красавица.
Он вернул рамочку со снимком отцу, и тот снова накрыл ее подушкой.
— В школе она училась очень хорошо. Спросите у ее учителей. Она очень умная… была очень умная. Гораздо умнее нас с женой и очень хорошая, никогда нас не огорчала. Она не пила и не курила, как другие девочки ее возраста, и парня у нее не было. Она говорила, что из-за учебы у нее на все это нет времени.
Он замолчал и перевел взгляд на свои руки. Несколько
— Такой дочерью можно было гордиться, — прошептал он, как будто разговаривая сам с собой.
— Сеньор Арбису, — нарушила молчание Амайя, и он встрепенулся, как будто только что пробудился от долгого летаргического сна. — Вы позволите нам взглянуть на комнату вашей дочери?
— Конечно.
Они вместе прошли по коридору, на обеих стенах которого висели фотографии Анны. Анна на первом причастии, трех-или четырехлетняя Анна в школе, семилетняя Анна в костюме ковбоя… Перед каждым снимком отец останавливался, чтобы рассказать им какую-то историю. Спальня оказалась разворочена Хонаном и полицейскими, которые приходили, чтобы забрать компьютер Анны, и искали ее дневники. Амайя огляделась, пытаясь составить общее представление о комнате и ее хозяйке. Розовые и фиолетовые оттенки преобладали в целом классической комнате. Качественная мебель кремового цвета. Пуховое стеганое одеяло с цветочными мотивами, повторяющимися на занавесках, и книжные полки, на которых было больше мягких игрушек, чем книг. Амайя подошла к полкам и присмотрелась к названиям. Книги по математике, шахматам и астрономии стояли вперемешку с любовными романами. Она удивленно обернулась к Ириарте, который поспешил ответить на ее молчаливый вопрос:
— Это все есть в отчете, включая перечень книг.
— Я же вам сказал, что моя Анна была очень умной, — напомнил неуклюже топчущийся у двери отец.
Он наблюдал за полицейскими от входа в комнату, и его губы судорожно подрагивали, что, по опыту Амайи, указывало на с трудом сдерживаемые слезы. Напоследок она бегло осмотрела содержимое платяного шкафа и увидела одежду, которую любая практикующая христианка купила бы своей дочери. Она закрыла шкаф и вслед за Ириарте вышла из комнаты. Отец проводил их до входной двери.
— Сеньор Арбису, вы допускаете, что Анна могла что-то от вас скрывать, что у нее были какие-то важные тайны или друзья, с которыми вы и ваша супруга были незнакомы?
Отец отрицательно затряс головой.
— Это невозможно. Анна рассказывала нам все, мы знали всех ее друзей, у нас был с ней очень хороший контакт.
Когда они уже спускались во двор, мать Анны преградила им путь. Видимо, она сидела на ступеньках, отделяющих входную дверь от лужайки, ожидая их появления. Она была одета в коричневый мужской халат, надетый поверх голубой и тоже мужской пижамы.
— Амайя… простите, инспектор… ты меня помнишь? Я знала твою мать, моя старшая сестра с ней дружила… Ты ее все равно не вспомнишь…
Бормоча все это, она заламывала руки таким чудовищным образом, что Амайя не могла оторвать от них глаз. Они напоминали ей двух раненых зверьков, тщетно пытающихся укрыться от неминуемой опасности.
— Я ее помню, — ответила она, протягивая женщине руку.
Никто из присутствующих не ожидал того, что произошло в следующую секунду. Внезапно она упала перед Амайей на колени, и ее руки, эти раненые руки как клещами стиснули пальцы Амайи с силой, которую невозможно было даже заподозрить в этой хрупкой женщине. Она подняла глаза и взмолилась: