Невинна и опасна, или Отбор для недотроги
Шрифт:
Но Маркель… ему она должна оставить весточку. Амалия хотела, чтобы он знал – она ждала его. И дождалась бы, обязательно дождалась, как обещала, если бы у неё был хоть единый шанс это сделать.
Она села за стол, взяла перо в руки. Слова… разве ими можно передать всё то, что хотела бы дать почувствовать любимому? Но он поймёт. Он всё поймёт – прочитает между строк. Перо скользило по бумаге, та обречённо впитывала чернила и слёзы. Последняя точка. Амалия запечатала конверт. Где его оставить? Ей не хотелось, чтобы письмо попало к кому-то другому.
Она поднялась и отправилась в лабораторию.
Воспоминания нахлынули, как только переступила порог комнаты, где когда-то лечила Маркелю раны. Он сидел перед ней на стуле с обнажённым торсом. А она едва могла дышать от смущения и волнения. Боялась прикоснуться к нему даже взглядом. Но как теперь жалела, что у неё никогда не будет возможности сделать то, что не сделала тогда – провести рукой по его плечам, почувствовать упругость крепкого тела. Узнать, что ощущал бы он, если бы она осмелилась на такую пронзительную откровенность.
Амалия положила конверт в ящик стола и быстро выскочила наружу. Невыносимо находиться там, где всё напоминает о любимом. Как будто бы он рядом. Обернись, протяни руку – и сможешь дотронуться.
Стараясь не попадаться никому на глаза, Амалия вернулась к себе. Нужно было спешить. За пару утренних часов метка стала ещё бледнее. Амалия надела удобный дорожный костюм, прихватила собранные в дорогу вещи и направилась к конюшне. Ей придётся скакать к проклятой долине верхом. Она не может взять экипаж. Что она скажет извозчику?
Сердце стучало рвано, глаза щипало от наворачивающихся слёз, но Амалия изо всех сил сдерживала эмоции – не хотелось, чтобы конюх о чём-то догадался. Она попросила оседлать лошадь, объяснив, что хочет прогуляться – проехаться к озеру. И как только скакун был готов, тронулась в путь.
Она действительно для начала пустила лошадь неторопливым шагом к водоёму. Всего несколько минут потребовалось, чтобы понять – за ней следуют двое всадников. Амалия не очень удивилась. Маркель предупреждал, что король в его отсутствие позаботиться о её безопасности. Видимо, это и есть охрана, приставленная к Амалии Его Величеством.
Амалия чуть-чуть увеличила скорость. Нужно было заманить всадников в глубины парка, подальше от дворца, а потом придётся применить дар. Это оказалось не так и просто. До сих пор способности просыпались сами по себе – под действием сильных эмоций, но к этим двум королевским шпионам Амалия не испытывала абсолютно никаких чувств. Они просто выполняли свою работу.
Ей снова пригодились приёмы из письма матери. Вчера Сюзон назвала Амалию ведьмой. Наверно так и есть. Ей самой было страшно оттого, что она делает. Сначала скакун споткнулся под одним из всадников, затем другой скакун тоже подвернул ногу. Оба ездока оказались на земле. Их громкие чертыхания успокоили – серьёзных травм нет. Но вряд ли теперь охранники смогут её догнать. Она пустила свою лошадь вскачь.
Путь к проклятой долине пролегал по пустынным местам. За четыре часа Амалии не повстречалось ни одного человека. Она уже видела на горизонте ядовитое марево колодцев. С каждой минутой оно приближалось, пока, наконец, не заполнило всё поле видимости. Вот она – почти неуловимая грань,
Она ещё не успела полностью окунуться в марево долины, когда услышала топот копыт за спиной. Кто-то из охранников всё же успел её догнать? Амалия резко развернула голову. Сердце камнем полетело вниз…
Глава 67. Звук бьющейся надежды
Софа в дальней беседке придворцового парка поскрипывала от веса Бонифаса, который всё плотнее и плотнее налегал на госпожу Жильберт. Сегодня он был особенно напорист. Его вольности уже переходили всякие границы. Бонифас, видимо, считал, что достоин особого вознаграждения за оказанную им услугу. Жильберт снисходительно терпела его жадные руки на своём теле – оказанная им услуга и впрямь была особенной.
– Господин Бонифас, вы сделали всё в точности, как я просила?
– Да, госпожа Жильберт, – просопел церемониймейстер, едва в силах говорить от сбивающегося дыхания. – Всё в точности, как вы просили. Вчера вечером я побывал в покоях интересующей вас особы и подлил в графин с водой… кхм… «отворотную микстуру», которую вы мне дали.
Жильберт сказала Бонифасу, что зелье, которое нужно подлить Амалии, обладает отворотным эффектом. Принявшая его барышня становится временно неинтересной для мужчин. Хотя на самом деле это снадобье производит совсем другое действие.
– Вы убедились, что интересующая меня особа пила воду из графина?
– Да, можете не сомневаться. Сегодня утром графин был наполовину пуст.
Жильберт удовлетворённо хмыкнула, чем распалила Бонифаса ещё сильнее. Его дрожащие от возбуждения руки уже пробрались под платье.
– Всё как вы просили, – повторил он, – хотя, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Его Высочество Себастин и так уделяет вашей дочери гораздо больше внимания, чем другим барышням, приехавшим на смотрины, и в частности той особе, о которой мы говорим.
Это не было для Жильберт новостью. Хоть ей и запретили жить во дворце, но из ежедневных докладов Бонифаса она знала, что всё идёт по плану. Себастин увлёкся Сюзон – проводит с ней всё больше и больше времени. Но расслабляться было нельзя. Эта маленькая дрянь Амалия так просто не сдастся – применит свои ведьмовские штучки. Она уже что-то затеяла. Прислуга доложила, что видела Амалию в подвале дома Жильберт вместе с Сюзон и Шарлотой. Что она там делала? Наверняка хотела наложить порчу на конкурентку. Бедняжка Шарлота даже рассказать толком не смогла, что произошло. Сюзон же уверяла, что сама пригласила Амалию в гости и позвала вместе спуститься в подвал за сиропом к чаю. Это очень не понравилось Жильберт. Похоже, её старшая дочь попала под ведьмовское влияние этой мерзавки. Пока не поздно, нужно было действовать – лишить Амалию её способностей.