Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
Настя запищала, задергалась.
«Тихо», – показал я.
Осторожно подошел ближе, осмотрел коляску и нашел на спинке таймер. Три минуты стремительно сокращались.
Твари! Значит, активировали с расстояния или по движению в доме.
Думать было некогда, я быстро развязал Настю, закутал в плед, что прикрывал ее ноги, и подхватил девушку на руки.
Через двери нельзя, бомба взорвется, потому попер к окну. Волкова была ледяной, тонкой, почти не двигалась, и маленькая голова болталась у меня на плече.
Слева стояла ржавая кровать,
За спиной раздался взрыв.
Глава 11. Ангел
Я с ногами забралась на диван и, обняв Рыжуню, буравила взглядом дверь. Да когда же он вернётся?! Нет, зря его одного отпустила, но Лёша выглядел таким взвинченным, что я не стала ничего говорить.
Прокручивала его слова и не могла успокоиться. Кто он мне? Личный водитель? Мне не нужен водитель. Охрана? Ну, если попросить папу, он наймёт мне ребят получше… Лучше Макса попросить, причём через папу.
Я боялась черноглазого мужчину, который обнимал меня каждую ночь, не знаю почему. Интуитивно ощущала в нём дикого зверя… или прирученного? Наверное. Ах, как всё сложно!
Но слова о разводе заставили екнуть сердце. И как холодно и спокойно Лёша их произнес. Словно брак ничего и не значил. Да, Лютый любит моего ребенка. Всё… На этом брак заканчивается. Муж не обращает внимания на меня, не слушает. Будто я ему сводная сестра, которую нельзя хотеть.
Конечно, он был груб и жесток в нашу первую встречу, и я не знаю, как вычеркнуть тот день из памяти, но… Я вздохнула. Не могла отрицать, что муж умеет быть внимательным и ласковым, заботливым. А этот поцелуй в машине… Наполненный хищной страстью, от которой приятное пламя скручивало все мое тело. Но когда Лютый злился, меня будто примораживало, как синичку в минус сорок, к месту. Выбивало из колеи, лишало дыхания, сердцебиения, леденило позвоночник, возвращало память в тот жуткий день свадьбы с Носовым.
Но первая брачная ночь ломала эту память беспощадно. Лёша был так нежен, что замирало сердце, а чувства которые всколыхнулись во мне в ту ночь, обволакивали теплом, стоило только закрыть глаза и вспомнить. В тот день на миг показалось, что у нас может что-то сложиться.
Я погладила кошку и поджала губы. Не может. Лютый раздираем желаниями, которые меня пугают, а еще он будто глушит их, запрещает даже помыслить, чтобы меня добиться. Почему? Возможно, он ненавидит меня… За отца, за Волкова, за Настю. Я не знаю, причин может быть десяток. Но если мужчина прижимается к тебе каменным членом, но ничего не делает, это странно и неправильно.
Если муж боится за малыша, есть другие способы доставить друг другу удовольствие.
Я не верю, что думаю об этом! Злюсь, что меня это терзает, что мысли кружатся вокруг постели и наслаждения. Я ведь Лютого ненавижу. Ненавижу?
С горькой усмешкой погладила мурлыкающую Рыжуню:
– Скоро март, и ты меня поймёшь. – Вздохнула: – Эх, доктор.... Лучше бы вместо того, чтобы рассказывать мне о гормонах, успокоительные таблетки прописал. Словно мне разговоры о либидо помогут. – Погладила живот: – Малышка, я надеюсь, твой выбор мужа будет более удачным.
– Лина! – Я обернулась. Домработница, раскрасневшись от натуги, тащила большую кастрюлю. – Ты уже думаешь над выбором зятя?
– Да, – с горькой улыбкой ответила я. – Лучше позаботиться об этом заранее, чтобы у девочки была возможность сбежать.
– Какую возможность? – удивилась Ира и, поставив кастрюлю на пол, села на краешек дивана. Я порадовалась, что крышка на месте, догадываясь, что домработница выносила остатки еды. На улице она замёрзнет, а потом приедет дядя Миша и увезёт прикорм скотине. – Зачем нашей девочке сбегать?
– Если вдруг возникнет сложная ситуация в семье, – выкрутилась я.
Не рассказывать же Ире о том, что отец просил меня спасти его деловую репутацию и выйти за сына партнёра. Да, папа расписал мне достоинства Григория… впрочем, потом выяснилось – всё это лишь пыль в глаза. Мне бы радоваться, что не попала в семью Носовых, которые не гнушаются ставить на кон жизни людей, вот только способ «спасения» от этой семейки был слишком болезненным и горьким.
Отец возненавидел Носова, когда узнал о гнусном поступке его сына, но всё равно вынужден был вести его дела. Он ненавидел и Лютого, но смирился с его присутствием в доме, потому что я попросила. Встала на защиту насильника, запретила папе вмешиваться.
Погладила ноющие ноги:
– Я так опухла. Выгляжу кошмарно.
– Ты красивая, – возразила Ира.
– Конечно, – проворчала я. – Именно поэтому Лёша на меня не смотрит.
– У вас проблемы? – оглядевшись, прошептала Ира и смущённо продолжила: – Когда я была беременной, муж тоже боялся меня касаться, чтобы не навредить ребёнку. А мне так хотелось. Ну, «этого». И мы придумали по-другому.
Я ощутила неловкость – мы с Ирой никогда не говорили на тему секса или семьи. Зная, что её муж погиб в горячей точке, а сын вырос и уехал за границу, я ни о чём не спрашивала, да и ей не позволяла. Но сейчас, когда Ира попыталась мне помочь, пусть и неуклюже, подалась навстречу.
– Как именно?
Лицо её покраснело ещё сильнее, взгляд забегал, но женщина всё же выдавила:
– Ртом.
– А, минет, – протянула я, и Ира втянула голову в плечи.
Я едва не расхохоталась. Да, у меня нет особо опыта, к двадцати годам многие подруги перепробовали больше, чем я даже думала, но болтать «об этом» мы могли без умолку и смущения.
И тут улыбка моя растаяла: да, Ира почти заменила мне мать, но всё же не стала ею. И домработница не имеет права говорить об интимной жизни хозяев. Нахмурившись, я посмотрела на женщину так, что она опустила глаза и, поднявшись, подхватила кастрюлю. Я проследила, как закрылась дверь, и почесала кошку за ухом.