Невинное развлечение
Шрифт:
— Не могу вам объяснить.
— Тогда… какая-то шутка на мой счет?
— Чуть-чуть.
Одна его бровь изогнулась.
— Ладно. Это все на ваш счет, но вы это заслужили, — сказала она.
Она улыбнулась, ожидая, что он скажет, но он молчал.
Какое разочарование!
Она опять принялась за «Мисс Баттеруорт», и хотя бедная девушка только что сломала обе ноги во время ужасной катастрофы, происшедшей с экипажем, героиня совсем не вызывала сочувствия.
Она начала барабанить пальцами
Гарри ничего не замечал.
Она громко вздохнула и стала читать дальше.
Она перевернула страницу.
Она прочитала страницу и перевернула ее. Она читала и переворачивала… читала и переворачивала…
— Вы уже дошли до четвертой главы.
Она подскочила на своем стуле, вздрогнув, когда голос Гарри раздался над самым ее ухом. Как это возможно, что она не слышала, как он встал?
— Книга, должно быть, не такая уж и плохая.
Она пожала плечами:
— Сносная.
— Мисс Баттеруорт уже излечилась от чумы?
— О, это было давно. Совсем недавно она сломала обе ноги, ее ужалила оса, и ее чуть было не продали в рабство.
— И все это описано в четырех главах?
— В трех. Четвертую я только начала.
— Я закончил свою работу. Наконец-то.
— А какая это была работа?
— Ничего интересного. Пришел доклад от управляющего моим поместьем в Гемпшире об урожае зерновых.
По сравнению с тем, что она себе напридумывала, это разочаровывало.
Он сел на другой конец дивана и скрестил ноги в щиколотках. Это была весьма неформальная поза, говорившая о том, что он чувствует себя комфортно, и о чем-то еще — от чего у нее слегка закружилась голова. Она попыталась представить себе другого мужчину, который сидел бы рядом с ней в такой расслабленной позе, но, кроме ее собственного брата, никто не приходил ей на ум.
А сэр Гарри Валентайн определенно не был ее братом.
— О чем это вы думаете? — спросил он. Она, должно быть, вздрогнула, потому что он добавил: — Вы покраснели.
— С чего вы взяли? Я не покраснела.
— Конечно, — тут же без колебания отреагировал он. — Просто здесь жарко.
На самом деле жарко не было.
— Я думала о своем брате. — В какой-то мере это было правдой, и это должно было прекратить его неуместные подозрения.
— Мне понравился ваш брат-близнец.
— Уинстон?
Боже праведный. С таким же успехом он мог бы сказать, что ему нравится качаться на лианах вместе с мартышками.
— Любой, кто способен действовать вам на нервы, заслуживает моего уважения.
Она сердито посмотрела на него:
— А вы, я полагаю, в отношениях со своей сестрой были воплощением доброты и терпеливости?
— Вот уж нет! —
— Да ладно. — У Оливии было достаточно опыта в общении с родственниками мужского пола, чтобы понимать, что он не имеет ни малейшего представления о том, что говорит. — Если вы пытаетесь утверждать, что ваша сестра не догадывалась о ваших проделках…
— Да нет, она определенно обо всем догадывалась. А вот моя бабушка — нет.
— Ваша бабушка?
— Она жила с нами с тех пор, как я родился. Она была мне гораздо ближе, чем мои родители.
Оливия почувствовала, что все время кивает.
— Она, должно быть, была чудесной.
— У нее было много разных качеств, но чудесной она никогда не была.
— Что вы имеете в виду?
— Она была… — он махнул рукой, подбирая слово, — суровой. И должен сказать, что она никогда не изменяла своим убеждениям.
— Как, вероятно, и вы.
Оливия улыбнулась, почувствовав замечательное, почти кровное родство душ с этой бабушкой.
— Я бы ей понравилась?
Вопрос явно застал его врасплох. Он задумался, а когда опомнился, сказал:
— Не думаю.
Настала очередь Оливии удивиться.
— Вы хотели бы, чтобы я сказал вам неправду?
— Нет, но…
— Ее все выводило из терпения. Она уволила шестерых моих учителей.
— Шестерых?
Он кивнул.
— Господи, — выдохнула Оливия. — Мне бы она понравилась. — Мне удалось избавиться только от пятерых гувернанток.
— Разве не странно, что я не нахожу это удивительным? — улыбнулся он.
Она взглянула на него сердито. То есть она хотела выглядеть сердитой. Поэтому получилось что-то вроде усмешки.
— Почему я ничего не знаю о вашей бабушке?
— Вы не спрашивали.
А он что думал? Что ей больше делать нечего, как расспрашивать всех о его бабушке? Но потом ее вдруг осенило — а о нем самом что она знает?
Очень мало.
Это было странно, потому что она знала его. Она была в этом совершенно уверена. Но опять же… Она знает человека, но ей неизвестны факты его биографии.
— Какими были ваши родители? — спросила она вдруг.
Он посмотрел на нее с некоторым изумлением.
— Я не спрашивала о вашей бабушке, — сказала она в качестве объяснения. — Мне стыдно, что я об этом не подумала.
— Ничего. — Больше он ничего не сказал, но по выражению его лица она поняла, что он размышляет. Видимо, он не мог сразу решить, что ответить. Наконец он сказал: — Мой отец был очень болен. Он был алкоголиком.
«Мисс Баттеруорт», которую она все еще держала в руках, выскользнула и упала ей на колени.