Невинное развлечение

Куин Джулия

— Он был довольно дружелюбным человеком, но странным образом это не делало его более приятным. — Гарри даже улыбался, словно все это была шутка.

Так ему было легче признаваться.

— Мне очень жаль, — тихо сказала она.

Гарри пожал плечами:

— Он никак не мог с этим справиться.

— Это очень трудно.

Он резко обернулся, услышав в ее голосе что-то похожее на смирение, а может быть, и… понимание.

Но разве она могла понять? Это было просто невозможно. Она выросла в порядочной и счастливой семье, ее

брат женился на ее лучшей подруге, а ее родители о ней заботились.

— Мой брат, — сказала она, — тот, что женился на моей подруге Миранде, уже был однажды женат. Кажется, я вам об этом не говорила. Его первая жена была ужасно неприятной особой. А потом она умерла. Можно было подумать, что он был рад от нее избавиться, а он становился все более несчастным. — Помолчав, она добавила: — Он сильно пил.

Это не то же самое, хотел сказать Гарри. Брат — не отец, он не был человеком, который должен был любить ее и защищать. Это было не то же самое, потому что ей не приходилось убирать за братом его блевотину. Черт побери, это было не то же самое, не то же…

— Это не то же самое, — тихо сказала она. — Это было бы невозможно.

И от этих простых слов все внутри его, все те чувства, которые его обуревали, вдруг успокоились.

Она улыбнулась ему. Улыбка была еле заметной, но искренней.

— Все же я думаю, что я могу понять. Может быть, не все, но хоть немного.

Он почему-то взглянул на ее руки, лежавшие поверх книги у нее на коленях, а потом на диван, застеленный покрывалом в бледно-зеленую полоску. Оливия и Гарри сидели не совсем рядом — между ними уместился бы еще один человек. Но если бы Гарри протянул руку, и если бы Оливия протянула руку…

У него вдруг остановилось дыхание.

Потому что она протянула руку.

Глава 16

Он не думал о том, что делает. Не мог. А если бы подумал, не сделал бы этого. Но когда она протянула руку…

Он ее взял.

Только после этого Гарри понял, что он сделал. И возможно, она тоже только в этот момент поняла, что она наделала. Но было уже поздно.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый палец у основания — там, где она носила бы кольцо. Сейчас никакого кольца не было, но в минуту какого-то внезапного озарения он увидел, что на ее пальце надето его кольцо.

Это должно было бы послужить предупреждением и вызвать панику. Ему следовало бы отпустить ее руку и бежать — из комнаты, из дома, от нее. Навсегда.

Но он этого не сделал. Он все еще держал ее руку у своих губ, не в силах оторваться.

Пальцы были мягкими и теплыми.

Он наконец поднял голову и заглянул ей в глаза. Они были широко открыты и смотрели на него с тревогой, с доверием и, может быть, с… желанием? Он не был в этом уверен, потому что знал, что и она не могла быть уверенной. Ей вряд ли знакомо чувство вожделения — эта сладкая мука, телесное влечение одного существа к другому.

А

он знал и понял, что знал об этом с тех пор, как увидел ее. Был тот первый, на уровне инстинкта, момент притяжения. Но тогда он этого не понял. Тогда он ее не знал. Она даже ему не понравилась.

Но сейчас… все по-другому. Сейчас ему нужна была не просто ее красота, или мягкий изгиб ее груди, или вкус ее кожи. Он хотел ее всю. Ему нравилось в ней все — ее любовь к чтению газет, а не романов, ее чуждый условностям поступок, заставивший ее открыть окно и читать ему этот глупый роман, несмотря на пространство, отделявшее их дома.

Его желание распространялось и на ее острый ум, и на выражение триумфа, когда ей удавался особенно удачный ответ, и на смущение, когда он брал над ней верх.

Он желал видеть огонь в ее глазах, ощущать вкус ее губ и… да, да… он хотел, чтобы она была в его объятиях.

Ему придется на ней жениться. Вот как все просто.

— Гарри, — прошептала она, и его взгляд упал на ее губы.

— Я собираюсь поцеловать вас, — тихо произнес он, не думая, даже не считая, что, наверное, должен спросить у нее разрешения.

Он наклонился вперед, и в последнюю секунду перед тем, как его губы коснулись ее рта, он почувствовал себя полностью очищенным — морально и физически.

Начиналась новая страница его жизни.

Он поцеловал ее, но этот поцелуй был только легким прикосновением к ее губам. Но его пронзило, словно электрическим током. Он отшатнулся, но лишь настолько, чтобы увидеть выражение ее лица. Ее василькового цвета глаза смотрели на него с некоторым удивлением.

Она прошептала его имя.

Он понял, что погиб. Он притянул ее к себе и поцеловал с жадностью. В следующую секунду он уже вынимал шпильки из ее волос и не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы снова увидеть ее с распущенными волосами.

Все его тело напряглось от безумного желания, но в какой-то момент — момент благоразумия? — он понял, что если немедленно ее не отпустит, то сорвет с нее одежду и все произойдет прямо в гостиной ее родителей.

При том, что дверь открыта.

Боже милостивый.

Он схватил ее за плечи и нашел в себе силы оторваться от нее.

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга. С распущенными и немного растрепанными волосами она выглядела обольстительно. Коснувшись пальцами своих губ, она удивленно прошептала:

— Вы меня поцеловали.

Он кивнул.

На его губах промелькнула тень улыбки.

— Мне кажется, я поцеловала вас в ответ.

Он опять кивнул:

— Да.

Она, видимо, хотела сказать что-то еще, но ее взгляд упал на открытую дверь, а рука поднялась к волосам.

— Вам, наверное, хочется их заколоть, — сказал он.

Она кивнула.

Потом она молча собрала в хвост волосы на затылке и встала.

— Вы будете здесь, когда я вернусь?

— А вы хотите, чтобы я остался?