Невиновные
Шрифт:
Ведь это не было мимолетным увлечением, страстью, которая длится несколько недель или месяцев.
Восемнадцать лет она постоянно приходила на улицу Вашингтона, и не в какие-нибудь номера, а в квартиру, обставленную специально для нее. И хранила здесь белье.
Он ездил повидать отца, и когда вернулся, она небрежно сказала ему, словно что-то совсем неважное:
— Прошлую ночь мне пришлось провести у изголовья одной старушки. Она была в агонии, и больше никто не мог облегчить ей смерть…
Она
Скорее, женой Брассье.
И тот тоже врал ему, рассказывая о своих послеобеденных походах по магазинам.
А была ли в курсе Эвелин? Возможно. Ведь она была слишком занята самой собой, чтобы ревновать.
— Благодарю вас, мадам…
Он уходил, едва волоча ноги. Ему не приходило в голову чего-нибудь выпить. Он бесцельно плелся в направлении Елисейских полей.
Селерен никогда особенно не ценил Брассье, теперь же он его ненавидел.
Напротив, на Аннет он не держал зла. Виноват был он сам. Не годился он ей в мужья. Считал ее заурядным человеком, думающим только о своей самоотверженной работе. Не смог разглядеть в ней ту женщину, какой она была.
Можно сказать, из-за этого она и погибла. Она бежала. Возможно, опаздывала домой. Она бросилась к станции метро, в пути могла бы перевести дух, успокоиться и выглядеть безмятежной, как всегда.
Не его она любила, а Брассье.
И тем не менее продолжала жить с ним. Восемнадцать лет она вела себя как его жена.
Что ему было делать? Убить своего компаньона?
Он не представлял себе, как это он купит пистолет, дождется, когда Брассье войдет в мастерскую, и, не говоря ни слова, застрелит его.
Что от этого изменится? Он забыл войти в метро.
Он все шел и шел. Время от времени шевелил губами. Зажег сигарету, она тут же погасла и прилипла к верхней губе.
Двадцать лет он был самым счастливым человеком на свете. Жил скромно, но у него была жена, которую он сам себе выбрал, была работа, от которой он каждый день получал удовлетворение.
Бывало, он говорил Аннет:
— Знаешь, я слишком счастлив… Временами меня это пугает…
И он не напрасно пугался. Аннет не просто умерла, она любила другого.
Брассье был на похоронах. Селерен не обратил на него внимания. Он ни на кого не обращал внимания — настолько был подавлен. И все же он припомнил, что Брассье первый бросил в могилу цветок, только один цветок — алую розу.
Это был любимый цветок Аннет. Ему редко приходило в голову покупать ей цветы. Это было не в его духе. Он даже немного смущался, когда ему случалось приносить их жене.
Может быть, он полагал, что любовь превыше всего?
Никогда ему и в голову не приходило, что жене этого недостаточно. А Брассье думал о таких вещах и
А было ли там белое атласное покрывало, как на вилле в Сен-Жан-де-Марто?
Так он незаметно дошел до площади Согласия. Что делать дальше? Куда идти?
Он подумал было, не вернуться ли ему домой и облегчить душу, поговорив с Натали? Разве не относилась она к нему всегда лучше, чем к Аннет? Быть может, какие-то мелочи не ускользнули от ее женских глаз?
Подло, конечно, перекладывать часть своего отчаяния на чужие плечи. Что случилось, то случилось, и нужно смотреть действительности прямо в лицо.
А действительность заключалась в том, что Аннет умерла дважды.
Он шел по улице, как деревенский дурачок: размахивал руками, глазел по сторонам. Когда ему случалось столкнуться с кем-нибудь из прохожих, он очень удивлялся и бормотал извинения.
Наверное, его принимали за пьяного. Его потянуло было выпить, но он понял, что от этого ему станет только хуже и горе его обострится.
Сам того не сознавая, он быстро пошел по улице Риволи, время от времени останавливаясь, когда ему в голову приходила новая мысль.
Ему не хватало мужества встретиться лицом к лицу со своими товарищами по работе. Он зашел в бар, заказал бутылку минеральной воды виши и телефонный жетон.
— Добрый день, мадам Кутанс… У вас все в порядке?
Голова у него была еще достаточно ясной, и он мог разговаривать любезно.
— Будьте добры, позовите к телефону Давана.
Он услышал, как того зовут, затем из мастерской донеслись шаги.
— Значит, старик, ты не в порядке?
Было непривычно, чтобы все мастера пришли, а его еще не было. За все время существования мастерской он и трех дней не отсутствовал.
— Не совсем, — пробормотал он.
— Лежишь в постели?
— Пока нет. У меня кое-какие дела в городе.
— Ты был у врача?
— Нет.
— А надо бы. Кстати, здесь Брассье. Не хочешь с ним поговорить?
— Нет. Я только хотел тебя предупредить, что несколько дней я буду отсутствовать.
— Можно тебя навестить?
— Это очень любезно с твоей стороны, но лучше не надо…
— Желаю тебе поскорее поправиться.
— Спасибо. До свидания.
Он вернулся домой. Все окна были распахнуты, Натали пылесосила в гостиной. Она оторвала взгляд от аппарата, внимательно посмотрела на Селерена и выключила пылесос.
— Вам совсем плохо, правда?
— Да.
— Сегодня вы пережили удар.
— Очень тяжелый.
— Идите в спальню. Вам нужно отдохнуть. Как только вы ляжете, я принесу вам кое-что такое, от чего вы проспите крепким сном несколько часов. Хорошо, что вы не пили…