Невольная связь

Кофф Натализа

Осеклась. На пороге стоял лечащий врач Глеба и скупо улыбался.

***

Глеб сначала не понял, где находится. Ощущения были такими, будто его заперли в морозилке. Холодно и стерильно.

А после он скорее почувствовал, чем услышал голос Сабины. Ведьма ругалась. И, кажется, даже матом. Это веселило и радовало одновременно.

В помещение вошел врач. Незнакомый седовласый мужчина в униформе и очках.

– Глеб Алексеевич, здравствуйте, – поприветствовал он, а Глеб нахмурился.

–

Моя жена... Где? – голос едва слушался, но Широков надеялся, что его поймут. Не могут не понять. Ему позарез нужно увидеть Сабину. Убедиться, что она в порядке.

– Сейчас мы вас осмотрим и все расскажем, – заверил врач.

Минуты казались вечность. А Глеб все быстрее терял терпение. Ну что не понятного?! Он хочет увидеть жену! Имеет право! И законное, и всякое разное!

Глебу казалось, что его осматривают слишком долго. Но в какой-то момент палата опустела. И Глеб стал ждать дальше. Подняться с постели он не мог. Казалось, будто все тело затекло. И невидимый груз прижимает его к койке.

И пищащие датчики дико раздражали. И капельница, и катетер, торчавший из руки. Все бесило. Все, без исключения.

Пока дверь осторожно не распахнулась. И Глеб застыл, напряженно всматриваясь в хрупкую фигурку, закутанную в медицинский халат. Даже шапочка имелась и маска на лице. Но не узнать любимые глаза – невозможно.

У Глеба хватило сил поднять руку ладонью вперед. В одно мгновение Сабина оказалась рядом. Вцепилась в его пальцы своими. А он не видел ничего, кроме заплаканных глаз любимой ведьмы.

Широкова слегка тряхнуло, когда он увидел, как его девочка прижимается щекой к его раскрытой ладони. Ластится, точно крохотный котенок в поисках тепла.

– Сколько я был в отключке? – пробормотал Глеб с трудом, но Сабина услышала.

– Слишком долго, – сквозь слезы улыбнулась девчонка, – мог бы и поторопиться, Глеб Алексеевич!

– Иди сюда, малыш, – едва шевеля непослушными губами, потребовал Глеб.

И когда Сабина придвинулась достаточно близко, он прикрыл глаза от удовольствия. Черт, как же он долго не целовал жену!

– Я тоже тебя люблю, – судорожно всхлипнула Сабина, а Глеб решил, что у него галлюцинации под воздействием препаратов или в качестве последствий травмы, – но. если вдруг ты повторишь что-то подобное, если позволишь кому-то в себя стрелять, особенно любовницам, я тебя прокляну импотенцией и прочими прелестями. Понял?

– Какие любовницы, малыш? Я женатый семьянин! – усмехнулся Глеб, улыбаясь, как пацан.

Несмотря на перепалку и угрозы, Глеб видел, как крупные капли повисли на девичьих ресницах. Ему хотелось их стереть, но сил не было.

– Ты как? Как себя чувствуешь? – торопливо шептала Сабина.

– Люблю тебя, – на выдохе вместо ответа шепнул Глеб.

– Это понятно. И я тебя, – продолжила говорить Сабина так, словно у них заканчивалось время. – Мне нужно знать, как ты, пока меня не выперли отсюда. Разрешили всего пару минут.

– Угу, сейчас! – фыркнул Глеб. – Позови-ка мне... кто тут у них главный?

Сабина вновь прижалась щекой к его ладони и прикрыла глаза. А когда взмахнула густыми ресницами,

Глеб понял, что этот миг он никогда не забудет. Каким красивым был ее взгляд! Сколько эмоций было в нем! Они обжигали, согревали Глеба. Дарили крылья и надежду. А еще, он понимал, что все его мечты и желания сосредоточены в одном человеке – его любимой ведьме. И он горы свернет, только бы она смотрела на него вот таким вот взглядом.

– Как же я скучала!

Фраза Сабины потерялась в нежном и ласковом поцелуе. Но Глеб ее расслышал, впитал в себя, точно так же, как и то самое признание. Долгожданное и самое ценное.

Глава 20

– Я для чего тебя домой отправлял? Высыпаться, Сабина! Спать! А ты чем занималась?!

– Я спала!

– Врешь!

– Не вру, Глеб Алексеевич! Ешь, пока не остыло, – улыбнулась я и принялась вынимать контейнеры из термосумки. Больничная еда, как и ресторанная, вызывала у Глеба приступ отвратительного настроение. Потому я старалась готовить Глебу каждый день что-то вкусное.

– До чего же вредная ты у меня, – вздохнул Широков и поманил меня пальцем.

Мы не виделись с позднего вечера. Едва ли не силой Глеб отправил меня ночевать домой. А в семь утра я уже входила в здание клиники в сопровождении Мухтара.

С тех пор, как Глеб очнулся, прошло две недели. За это время вся больница знала, что не стоит и на пушечный выстрел приближаться к VIP-палате. Поскольку пациент там не просто важный, но еще и невыносимый. Врачей Глеб тоже не переваривал. Порой мне казалось, что каждый работник этого чудесного заведения считает секунды до момента выписки господина Широкова. Мне оставалось лишь разводить руками и налаживать контакт с лечащим врачом. Это оказалось крайне просто. Ведь пожилой профессор гораздо охотнее общался со мной, нежели с невероятно капризным пациентом, который решил, что здоров уже на второй день после операции.

– Но любимая! – эти слова Глеб шепнул мне прямо в губы.

Я послушно впустила жадный язык Глеба. Пальцами зарылась в волосы на его затылке. Не сумела сдержать приглушенного стона.

С тех пор, как в Глеба стреляли, во мне что-то изменилось. Вернее, во мне изменилось все. Я тянулась к мужу, не скрывала этого, стремилась проводить с любимым мужчиной каждую минуту. Хотела угодить ему во всем. Уже знала, какие блюда он любит больше. Какие сладости предпочитает. Какую марку одежды носит. Размер рубашек и обуви. Даже бренд туалетной воды.

И это сводило меня с ума. Я самой себе казалась свихнувшимся параноиком. Но ничегошеньки не собиралась менять.

– Ну все, сегодня я точно выписываюсь! – тяжело дыша, сообщил мне Глеб, а я лишь в отрицании покачала головой.

– Когда врач скажет, тогда и будем выписываться, – возразила я и нехотя отодвинулась от Глеба. – Я пирог испекла. И кашу приготовила. А еще чай заварила в термосе. А на обед у тебя плов по рецепту моей прапрабабки. Будешь? Пора завтракать, кажется.

– Ты сама-то завтракала? – нахмурился Глеб и осторожно изменил положение кровати так, чтобы можно было сидеть.