Невольная ведьма. Инструкция для чайников
Шрифт:
А вот Ангелина мою радость от встречи не разделила. Она щурилась от лунного света, падающего ей на лицо через окно, и не торопилась отвечать на мое приветствие. И что-то мне подсказывало, что дело вовсе не в его неуместности.
– Как хорошо, что вы здесь! – предприняла я новую попытку начать разговор.
– Хорошо ей, вы посмотрите только! С молодым красивым колдуном было нехорошо… А тут вдруг похорошело!
Ясно. Все еще злится. Конечно, ее можно понять: она старалась, куратора ко мне привораживала, а я все испортила и смогла приворот разрушить. И не потому что Демьен мне не нравится. Нравится,
– Нет же, не хорошо, наоборот, все плохо. Ни одно заклинание не работает, зелья не варятся, хоть стараюсь изо всех сил, – обреченно сказала я. – Все из рук валится…
– А с чего бы у тебя получаться должно? – фыркнула ведьма.
– Так ведь дар… – пролепетала я растерянно. – Вы мне передали… С яблоком, помните?
Вот те на! Интересно, а деменция может после смерти развиться?
Старушка в ответ только ухмыльнулась.
– Ну допустим помню. И что с того?
– Так скажите, как мне все вернуть? Если бы я только знала, что нужно делать… Вы ведь подскажете?
– Конечно, – кивнула та и продолжила, не дав мне обрадоваться: – А потом накормлю тебя манной кашей и поменяю подгузник.
Ага, кажется, намекает на то, что помогать не будет.
– Нет, вы совсем не так поняли, – попробовала я исправить ситуацию. – Я сама все сделаю, мне только…
– Вот сама и сделай, – рыкнула ведьма. – Пока ты сама только все портишь.
Она досадливо махнула рукой, качнулась в своем кресле посильнее и растворилась в воздухе.
Было понятно, что она все еще злится на то, что я не воспользовалась тем чудесным приворотом. И, видимо, объяснить ей, почему я так решила, просто невозможно. Так что действительно придется выпутываться самой.
Глава 3
Утро началось с по-настоящему гадких новостей и длинного настойчивого звонка в дверь. И вот тут-то можно было не сомневаться: это точно не баб Вера, не случайные гости, которые ошиблись дверью, и даже не нагловатые продавцы всего, чего угодно.
Все гораздо хуже.
Так настырно трезвонить может только мой куратор, будь он трижды здоров и счастлив. А поскольку дар я еще не вернула, никакое колдовство у меня не получается, наша с ним скорая встреча – совсем не то, чего бы мне хотелось, но рассчитывать ее избежать было бы глупо. Куратор и так не являлся уже дня два или три, не доставал своими ценными советами и не бесил ехидными замечаниями. А такое счастье не может длиться вечно.
Я поднялась с кровати, накинула халат на пижаму – и все это под непрекращающуюся трель звонка.
– Да иду, иду уже! – буркнула я себе под нос. А потом еще тише добавила: – Не перестанешь жать на чертову кнопку, прокляну.
Как ни странно, трель тут же прекратилась. Может, я сказала не очень уж тихо, а может, Демьен даже сквозь дверь смог считать какие-то мои особые эманации и флюиды. В конце концов, он колдун. Должен чуять, когда ведьма близка к тому, чтобы проклясть всех окружающих в радиусе километра. А есть у нее там дар или нет – дело шестнадцатое.
Я наконец дошла и открыла дверь. Украдкой вздохнула. Стоявший на пороге Демьен выглядел… Хорошо он выглядел, гад. Свежий, выбритый, в идеально выглаженной рубашке. Волосы уложены так, словно только что выбрался из барбершопа. А еще и голос бодрый, что в такую рань и вовсе отвратительно.
– Александра, что спим? Солнце уже встало, пора творить чудеса.
Я только и смогла, что вздохнуть. С чудесами у меня вырисовывались явные проблемы, и кажется, на этот раз скрыть их не получится. А ведь так хорошо получалось. Раньше, в каждый визит куратора мне удавалось представить мое полное ничтожество в ведьминском деле как небольшую бытовую катастрофу, неприятную, но и не страшную. Но в те разы он являлся, что называется, к разбору полетов. При самом колдовстве ни разу не присутствовал.
Например, однажды после моей попытки заговорить шкаф от бардака все его содержимое высыпалось на пол и разлеглось в произвольном порядке. Эти вредные вещи как будто устроили забастовку.
Конечно же, именно в этот момент в гости заявился Демьен.
– Решила распрощаться с гардеробчиком? – спросил он, ехидно посматривая на старенькое платье с кружевным воротничком, распластавшееся у его ног. – Давно пора.
В другой раз я попыталась навести на комнату морок, превратив ее в роскошный зал в стиле барокко. Но результатом стали разодранные обои и осыпавшаяся штукатурка.
– Только не говори, что это ты пыталась лезть на стены от тоски по мне, – прокомментировал Демьен, который, конечно же, именно в этот момент заглянул на чашечку чая.
Я только стискивала зубы, выслушивая его колкости. Конечно, было очень неприятно, что он считает меня неряхой и лентяйкой. Но это было гораздо лучше, чем если бы он узнал, что я бездарно потеряла ту огромную силу, которую передала мне Ангелина.
– Чудеса тут и без меня творятся, – буркнула я. – Только вот какие-то очень неприятные.
– Разбираться с неприятными чудесами – это, считай, твоя нынешняя работа. А моя работа за этим присматривать. Так что давай, заваривай чай и рассказывай, что у тебя стряслось.
«Чай», – рассеянно подумала я. В принципе, чай – дело хорошее, и мне поможет проснуться.
Я следом за Демьеном прошла в кухню. Он в моей маленькой квартирке, кажется, чувствовал себя как дома. Хотя его же собственный опыт должен был подсказать, что лучше все-таки вести себя как в гостях. Схватил уже однажды яблочко у меня со стола… И ничем хорошим это не закончилось. Впрочем, хоть как-то закончилось, уже хорошо [1] .
1
Все эти события подробно описаны в книге «Добро пожаловать в кошмар»
– Да не то, чтобы что-то особенное творится, – пожала я плечами. – Мелочи, но как-то уж очень их много и все неприятные, как одна.
– Ну же, не томи, рассказывай, – поторопил меня Демьен.
И только сейчас я заметила, что его густая шевелюра претерпела кое-какие изменения: с левой стороны у Демьена был фигурно выбрит висок. Я даже поперхнулась от неожиданности. Вот уж точно не ожидала от него ничего подобного. Нет, он, конечно, парень молодой и современный, но до сих пор как-то предпочитал классику, вполне себе безупречную. И этот фигурно выбритый висок, словно бы взяли у другого человека и прилепили к этому.