Невозможно удержаться
Шрифт:
— Нет. Я недоговорила. Самая главная причина в том, что… я хочу стареть вместе с тобой…
— На пять лет позже, в любом случае, — перебил меня он, отходя к столику.
— Я хочу видеть мир так же, как и ты.
— Не делай этого только из-за меня.
Слава вытащил ложечкой пакетики, выбросил их в мусорку и протянул мне чашку.
— Снова забыл сахар принести, — пробурчал себе под нос, сделав глоток чая.
— Почему?
— Просто забыл.
— Ты знаешь, о чем я.
Он вздохнул, присев на край стола. Еще несколько минут
— Обычно люди хотят дар по другим причинам, — начал Слава, смотря куда-то в пол. — Вылечиться от болезни, стать сильнее, быть выше обычного человека по возможностям, да или просто избавиться от кошмаров. И они, получив дар, — получают то, что хотели. Что конкретно хочешь получить ты? Ты уверена, что с даром будешь больше меня понимать, видеть мир моими глазами? Стареть мы и так будем в разное время — ты моложе меня.
— Почему ты меня отговариваешь?
— Не хочу, чтобы ты потом жалела.
— Я не буду… — осеклась я, заметив его грустный взгляд, устремленный на мой живот. — И я не жалею сейчас! — заявила я, а потом тише добавила: — Мы могли бы взять ребенка из детдома.
— Нет, — категорично отрезал он. — Лагерь — не место для детей. Если б у меня был раньше выбор — я бы не хотел в это все ввязываться. Но дар выбрал меня сам. А ты собираешься обречь ребенка на жизнь, непохожую на жизнь других? Ты уверена, что он будем рад этому?
На глаза навернулись слезы — я быстро опустила голову, чтобы Слава их не заметил. Мне нечего ему сказать. Нечего ответить. Он прав.
Сначала я увидела носки его кроссовок, приблизившиеся к моим кожаным сапогам, потом почувствовала руки на плечах.
— Тома…
Шмыгнув носом, я подняла голову:
— Разве ты мне не делал предложение для того, чтобы я была рядом с тобой до конца? Вообще-то я согласилась не потому, что кольцо ослепило мне глаза, а твои слова помутили рассудок, — сложила я руки на груди. — А потому, что люблю тебя и хочу прожить жизнь с тобой. И то, что у нас никогда не будет детей, я понимала. Самое главное, что мы будем друг у друга.
Слава обнял меня, положив мою голову себе на грудь, нежно поглаживая волосы. Я сцепила руки за его спиной, прислоняясь еще ближе.
— Будешь видеть в темноте, — заговорил он спустя какое-то время, — забудешь о простудах, поднять килограмм тридцать для тебя будет раз плюнуть. Тебе перестанут сниться сны.
— Сны? — отстранилась от него, заглядывая в глаза.
— Да. Я тебя научу, и ты сможешь сама создавать свои сны. Помнишь, как я тогда тебе делал?
Я закивала головой.
— Тоже будешь так уметь. Воспоминания менять тебя учить не буду. Прости, — улыбнулся, пожав плечами. Я хмыкнула в ответ. Он продолжил: — У тебя в глазах будут полыхать огоньки…
— Чуть не забыла у тебя спросить. У других спрашивать было стыдно. Наверно, все уже знают об этом, — замялась я. — Что собой являет способность Режиссера?
— И ты собралась брать себе дар, не зная самого
— Расскажи ты.
— Эта способность очень опасна. Ее блокируют сразу в Апексориуме после обучения, а в лагере… неуверен когда, но тоже блокируют. Я узнавал, что в лагере только те, кто занимают старшие должности, имеют право снимать сами блокировку.
— Мне уже страшно.
— Способность Режиссера дает возможность менять будущее. Через другого человека. То есть: я могу изменить твое, твоей подруги, друга, но не могу свое.
— Серьезно? — распахнула я глаза. — Это невероятно!
Слава рассмеялся:
— Есть пара но. Первое: будущее только следующего дня. Второе: все зависит от силы дара ресемитора. Большинство могут просто менять путь. Заставить человека пойти другой дорогой, сказать что-то, ударить кого-то, убить… Ты слышала… Я заставил своего отца поджечь дом. Дар, появляясь в теле, сам стремится себя проявить, будто подсказывая собой решение проблем. Тогда я не понимал, что мой желанный сон сбудется, — Слава помотал головой, будто отгоняя наваждение. — Буквально: я могу послать человеку сон, который сбудется. Но некоторые ресемиторы, особо сильные, могут изменять свойства предметов: например, выводить из строя механизмы.
Я только стояла и хлопала ресницами.
— Так, хватит пока с тебя. Мне в Школе Апексориума много информации вложили в голову, могу говорить часами.
— Мне интересно. Обязательно перескажешь все, что помнишь.
— Хорошо. Давай пить чай, он уже остыл, наверно.
Вдвоем присев на край стола, мы выпили почти по полчашки, как я спросила:
— А я смогу тебя так же гипнотизировать, как ты меня? Ну, во время… ты понимаешь, — соблазнительно улыбнулась я.
— Попробуешь, — подмигнул мне.
К нам с улицы донесся гудок. Еще. И еще раз. Слава вопросительно посмотрел на меня, но я не смогла скрыть смущенной улыбки — выдала себя.
— Ты приехала не сама? Я прав?
— Да, мы приехали втроем.
Бросив мне полный подозрений взгляд, Слава поставил чашку на стол.
— Кто эти двое?
— Руслан и…
— Кто третий?
— Выйди и сам поздоровайся с ней.
— А ну, пошли со мной, — набросил он мне пальто на плечи и потащил за собой к выходу. Перед дверью я ему напомнила, что на улице зима уже и попросила одеться. Слава с недовольным видом влез в куртку и выскочил на крыльцо. От дороги нас отделял кирпичный забор.
Я спешила за семимильными шагами Славы, чтобы успеть увидеть его выражение лица. Когда он открывал ворота, Руслан еще раз нажал на гудок.
Слава так и замер.
На дороге стоял настоящий черный зверь. Мотор рычал. Руслан расплылся в улыбке, сидя за рулем камаро.
Не сводя глаз с машины, Слава подошел к ней. Провел рукой по капоту, будто гладил гриву зверя. Мне показалось, что Слава пробормотал себе что-то под нос, будто говоря с машиной. Застыл на время на одном месте, осматривая ее.