Невозможное
Шрифт:
Неважно, что территория клана уже закончилась и горы считаются ничейными землями: здесь сроду никого не бывало. Потянув носом, Крис пошёл по еле уловимому следу, становившемуся всё чётче по мере углубления в горы. Ого, да тут кто-то облюбовал себе угодья — так часто встречались пересечения запахов разной давности. Напрягало, что даже его сверхчувствительное обоняние (ещё один повод для гордости — Крис по праву считался лучшим следопытом клана ещё с четырнадцати лет) не помогало определить, на чьи следы он случайно наткнулся. Понятно только, что это очень крупная кошка. Пол тоже не
Азарт охоты постепенно завладевал разумом, и молодой оборотень с головой погрузился в распутывание следов. Впрочем, не забывая контролировать и окружающее пространство — встреча с разозлённым крупным хищником могла иметь для него очень неприятные последствия, ведь фактически это он сейчас нарушал границы чужой территории, но задавить собственное любопытство парень оказался не в силах. Несколько часов упорных поисков и плутания в горах, и к обеду Крис наконец-то наткнулся на логово чужака.
В пещеру оборотень заходил с опаской, несмотря на то, что самым свежим следам вокруг было не меньше двух суток — мало ли, вдруг по каким-то причинам местный обитатель просто не выходил эти дни? Но на самом деле, запах говорил, что в округе никого нет. Осторожно двигаясь вглубь, Крис добрался до просторной пещеры с оборудованным лежаком и кострищем. Покружив немного и изучив следы, парень наткнулся на прикопанный тайник и вскоре разворачивал туго утянутую ткань. Нет, воровать у незнакомца Крис вовсе не собирался! В конце концов, это чревато проблемами, да и вообще — позор. Но проклятое любопытство…
Открывшиеся его взору сокровища и несколько странных вещиц вызвали не только вздох восхищения, но и противную дрожь по спине: если хозяин застанет его в таком положении, то будет очень и очень зол, а объяснить, что парень просто «хотел посмотреть», станет несколько затруднительно. Крис решил, что ещё немного полюбуется и вернёт всё, как было. Хозяин, конечно, заметит следы постороннего, но, поняв, что ничего не пропало, вряд ли станет преследовать нарушителя. Надо всего лишь вовремя смыться, а ещё — отца предупредить о новом соседе. Так он и сделает, только хотя бы потрогает сокровища, и всё.
Потянувшуюся к красивому перстню руку прошило болезненным разрядом. Ну ничего себе! Это что ещё такое? Какие-то странные драгоценности оказались. Где элемент питания, чтоб они могли током шибать? Додумать мысль не получилось — со стороны входа раздался яростный рык! Дерьмо, он же был уверен, что успеет засечь любого, кто зайдёт в пещеры — двигаться по гулким помещениям бесшумно просто невозможно. От чужака полыхало угрозой и опасностью, потому тело действовало в соответствии с вековыми инстинктами: сначала защитить себя, на крайний случай — сбежать, а потом уж можно будет и попытаться прояснить недоразумение, когда окажешься в безопасности.
Оборачиваясь в развороте, Крис успел пожалеть, что не получилось снять одежду — теперь оставшиеся от неё лохмотья только на выброс. Глаза суматошно пытались найти противника, но среагировать оборотень не успел. В воздухе мелькнула чёрная огромная тень, и в следующее мгновение мощный удар опрокинул его на каменный пол, временно вышибая воздух из лёгких. Крис пытался извернуться,
Тем временем мощная лапа придавила оборотня ещё сильнее к полу, не давая сильно двигаться, но, когда вторая взмыла вверх для удара — Крис был уверен, что смертельного, — стало уже не просто страшно. Сердце буквально сдавили тиски ужаса. Парень внезапно осознал, что чертовски хочет жить, тогда как в сверлящем его холодном зелёном взгляде читался смертный приговор.
Подчиниться победившему противнику не позорно, тем более столь сильному, вот только примет ли невесть откуда взявшаяся в этих краях пантера его подчинение? Выхода не было в любом случае — глупо погибать всего в девятнадцать из-за неуёмного любопытства. Крис резко перестал сопротивляться и откинул голову: столь недвусмысленный знак сдачи никто не проигнорирует. Но ведь пантера может и не захотеть оставить ему жизнь, причём с полным на то правом. Страх перед неизбежностью заставил зажмуриться, а напряжение выплеснулось коротким жалобным всхлипом.
Долгие секунды ничего не происходило, но вдруг тяжёлая лапа исчезла с груди, позволив, наконец, полноценно вздохнуть. Впрочем, эти опасные конечности теперь с двух сторон зажимали его тело. Прогремевший в голове голос обладал такой силой, что Крис выполнил приказ обернуться без малейшего размышления и задержки, оставив лишь на задворках сознания ощущение какой-то неправильности и лёгкого удивления, что не-клановец смог пробиться в его разум. Парень раскрыл глаза, остро ощущая беззащитность хрупкого обнажённого человеческого тела перед мощью нависшего над ним зверя. Всё неважно — пантера теперь полностью распоряжается им, и такое право дал сам Крис, в обмен на жизнь. Практически рабство. Ну и пусть.
Внезапно сознание погрузилось во тьму. Пришёл в себя молодой оборотень резко — от ощущения чужого пристального взгляда. Голова противно гудела от сверлящей боли в висках. Но, несмотря на чужое присутствие, ощущение опасности здорово уменьшилось. Рискнув раскрыть глаза, он в первые же мгновенья испытал шок: рядом с ним сидела довольно миниатюрная и очень красивая девушка, беззастенчиво изучая тело Криса взглядом. И лишь потом парень осознал, что пахнет она так же, как множественные следы в округе. Бляаа, его победила самка?!!! Да лучше бы она его на самом деле убила! Позорище…
Даже бета подчинится альфа-самке лишь в том случае, если она жена Главы клана, альфы так и вовсе подчиняются только вожаку. А эта, неизвестно даже — является ли альфой? Вот что показалось Крису тогда странным в ментальном голосе пантеры: он был женским! Боже, почему это должно было случиться с ним? Возмущение, отчаяние, разочарование в себе самом требовали выхода, и Крис дёрнулся вскочить, высказать девчонке (не старше его!) всё, что думает о ситуации, сделать хоть что-то. Попытался. Момент появления на красивом личике такой неуместной там жестокой ухмылки совпал с пронзившей всё тело жгучей болью, разошедшейся лучами от шеи, и выбившей из глаз постыдные слёзы.