Невозвратный рубеж
Шрифт:
«Где сейчас пациенты?», – закинула я Питеру следующий, очень беспокоящий меня вопрос.
Если так пойдет и дальше, нам некуда будет прятать пострадавших реципиентов. И скоро у меня не будет шанса что-то изменить.
«Отправил в клинику «Иммуно» Эфраима Коэна. Ему стало любопытно. Рассчитаться за его услуги придется не через лабораторию. Он принял пациентов, но договариваться о дальнейшем сотрудничестве будет только с тобой».
Все знали, что Эфраим Коэн редкостный засранец. А еще он значительно повлиял на прогресс в трансплантационной иммунологии. Ткани человеческого тела упорно отвергали внедряемые в него запчасти, и чем больше было внедряемых частей, тем сильнее сопротивлялся организм
Удивительным образом, складывалось так, что в жизни с доктором Коэном мы не пересекались. Я смутно помнила, как он выглядит, высокий и невзрачный. Так считало мое сознание. Годы борьбы за место под солнцем отнимали все мои ресурсы: разглядывание мужчин не входило в перечень приоритетных дел.
Этим вечером я больше ничего не могла сделать. Допивая чай, запустила поиск в сети, раз мне предстояла встреча с доктором Коэном, я хотела посмотреть, что он из себя представляет.
На меня с экрана смотрел бесконечно уверенный в себе, крепкого телосложения кудрявый шатен с желтыми глазами. Тридцать пять лет. Небрежная щетина и навороченный медицинский костюм. Доктора ни с какой натяжкой нельзя было назвать невзрачным.
Самовлюбленный профессор был очень и очень симпатичным. И значительно моложе, чем я думала. С таким-то количеством патентов он должен быть старше лет на десять-пятнадцать! А с подобной внешностью ему на сцене петь, а не покорять антигены.
Пора было сворачивать работу. Уже по горло! Я убрала смарткомм и смартбук с кровати, отключив звук на всех устройствах. Будильник перевела на восемь утра, отец уехал, можно позволить себе поспать чуть дольше. Поднос с посудой переставила на пол, боялась, что уроню его раньше, чем доберусь до кухни.
Вытянувшись под одеялом, я медленно засыпала, когда раздался сигнал с входной двери.
– Какого недоумка принесло ночью?! – Я зло ткнула в экран системы безопасности рядом с кроватью.
Неужели сегодня мне не удастся поспать?!
Ну, конечно же!
Перед моей дверью стоял Давид.
Глава 2. Вынужденная игра
Последние два столетия экологическая ситуация на Земле ухудшалась так быстро, как мы и представить себе не могли, словно у нее закончился запас прочности, и она перестала поддерживать существующий баланс. Но мы не останавливались и не менялись. Думали – нам все сойдет с рук. Что все обойдется, как это происходило и прежде. Мы не одумались, даже когда планета попыталась избавиться от массовых загрязнений агрессивным перемешиванием воды, воздуха и движение тектонических плит.
Стихийные бедствия затронули химическую и атомную промышленность. Повреждение опасных объектов отравило биосистему планеты, неотвратимо ухудшая ее без того плачевное состояние. Количества образующихся гидроксид-ионов все меньше хватало для окисления вредных соединений. Величина оставшихся без нейтрализации углеводородов росла, они образовывали новые токсичные соединения, с каждым месяцем увеличивая их концентрацию в окружающей среде. Кислотные и изотопные воды постепенно уничтожили микроорганизмы в почве, окончательно нарушив механизмы самоочистки экосистем. Вода и воздух стали малопригодны для жизни.
Глобальной катастрофы, которая бы уничтожила человечество в один день – не случилось, но мы уверенно скатились к среде, ставшей для нас смертоносной. Это сейчас без средств защиты не стоит показываться на поверхности. А поначалу воздействие имело не островыраженный, а накопительный характер: средний возраст впервые заболевших онкологией снизился с шестидесяти лет до тридцати, врожденные пороки и уродства достигли пятидесяти процентов в популяции. Стало очевидным: люди вымрут, со временем планета очистится, однако возродится ли человечество, вызывало сомнения.
Но мы снова выкрутились: научились лечить онкологию вирусами и иммунотерапией, изуродованные конечности заменять бионическими протезами, а большинство пороков развития устранять с помощью высокотехнологичной хирургии и искусственных биоимплантатов. Далеко не все дефекты поддавались коррекции, но достаточно большая их часть. Все эти меры в комплексе позволили кривой выживаемости снова скользнуть вверх.
А потом мы решили, что устранения пороков для нас мало. Так и начался период внедрения массового использования искусственных частей тела и органов для удобства, а затем для забавы или «крутости». Последнее десятилетие люди все чаще подвергали свои тела «улучшениям». Увлеклись новыми возможностями, стали относиться к сложным и небезвредным манипуляциям как к обмену старого смарткомма на новый. Улучшенное зрение, более мощное сердце или легкие. Ходящие без устали, пока не закончится заряд, ноги. Мы пришли к тому, что немалая часть людей была готова добровольно поменять здоровые конечности на роботизированные. Количество киборгизированных людей не стало в тысячи раз больше, только по причине дороговизны. Произошло глобальное изменение сознания человечества. И это пугало.
В моем окружении осталось незначительное количество тех, кто не захотел оптимизировать и заменить хоть один орган в своем теле, словно люди забыли о важном нюансе – передумать и вернуть все назад будет невозможно.
Моя семья была довольно старомодной и гордилась приверженностью к натуральности. Главная причина была в том, что мы знали о последствиях таких «улучшений», но куда больше нас страшили те, о которых мы еще не имели понятия. Слишком мало времени прошло с повальной киборгизации.
Корпорация отца мужа «Вентворт+» занималась аналогичной деятельностью, но они не тряслись над девственностью человеческого тела. Ввиду этого, Давид вмешался в свой организм больше, чем того требовали обстоятельства. Сначала вынужденно: семь лет назад из-за отравления тяжелыми металлами, его родные почки пришли в негодность, Давиду заменили отказавший орган на новый. Затем он поменял печень, выбрав новую с усиленной функцией детоксикации, памятуя, как чуть не погиб, наевшись глубоководной рыбы.
Спустя год после свадьбы, Давид пошел дальше. Следом за заменой внутренних органов, шла еще парочка операций по замене правого глаза и внедрению чипа в головной мозг, для более быстрого и эффективного взаимодействия с сетями и смартбуком. Давид работал в корпорации отца ведущим аналитиком: прогнозировал вложения и эффективно боролся с сокращением издержек компании. После вмешательств он стал проводить на работе основную часть жизни, полностью погрузившись в свои графики и уравнения. Но я не жаловалась, меня волновал только новый проект и ничего больше.