NEW-AGE – Эпоха тотального террора
Шрифт:
– Приятно слышать, что вы меня понимаете. Но все же я хотел бы знать о там, как вы узнали о моём отчислении. Ведь я же стыдился этого первое время и скрывал…
– Да как же такое скроешь? – удивленно спросила мать, положив Гедеону тарелку с супом, – о таком даже в журналах пишут.
– Да брось ты его путать, – басом проговорил отец, – когда ты не стал отвечать на звонки, мы сразу забеспокоились и начали звонить в Академию. Вот там то нам и сказали такую новость. Мы друзьям твоим начали звонить после этого и они рассказали про эту гадкую Ясоу и я сразу все понял.
Мама
Неловкую тишину, которая продлилась совсем недолго, прервал отец своими словами:
– Я ведь знаю, что это за мерзкая змея по имени Ясоу.
Гедеон не обратил на это никакого внимания и продолжал есть, а вот отец отошёл от супа и продолжил говорить:
– И как же это возмутительно! И ты хоть и злость свою уйми, так как она тебе не помощник, но такой вздор никогда не забывай. Ибо это преступление, как и всякая ложь. А преступление должно быть наказано. Или мы зря молодость свою отдали на служению делу великому? Или наши братья погибли ради того, что бы всякая Ясой себе позволяла такое самоуправство.
– Сынок, ты лучше расскажи, чем она тебе так навредила? – спросила мать , нарочно перебивая яростный порыв отца.
– Обвинила меня в том, что исследовательская работа моя чистый плагиат и при том даже никаких доказательств не привела. Это для бывшего работника КР край глупости и непрофессионализма. Хотя я усмотрел в её поступке какую-то личную неприязнь лично ко мне..
– Значит был плагиат,– уверенно произнесла мать, заставив Гедеона оторопеть от удивления. Он насупил брови, сделал серьезный взгляд, разозлился и немного обиделся.
– Я же сам писал, так значит это моё. Я все пишу сам, – шипящим голосом ответил он.
– Станет она к тебе по пустому поводу лезть. Этакий ты особенный у нас, – сказала мать, – просто схалтурничал, признавайся… А то выдумал тут нам…
– Да моё это было, – злобно ответил Гедеон в раздражении от того, что мать сочла его лжецом.
– Твое было бы, так и не стала бы она к тебе лезть с претензиями, – холодно сказала мать.
– Я же говорю, что моё! Ты вообще, почему мне не веришь? Или тебе она ближе, чем я…
Отец хотел вмешать, но мать перебила:
– Тебе сынок только дай волю, так ты такого насочиняешь. Станет ли такая женщина так предвзято к тебе относиться? Дам ведь одни профи сидят, а не дурочки какие-то. А ты у нас мальчик с особенностями и никогда особо в лидерах не был замечен.
– Вот так значит! – исступленно бросив взгляд на мать, произнёс Гедеон. – Может скажешь ещё, что я вовсе твоих надежд не оправдал и в этом целиком моя вина? Я же такой слабак, что не дожал эту Ясоу, что не прошёл через неё. Ты же меня винишь больше, чем всех остальных. Так скажи же, что совсем мною недовольна – что я вовсе не оправдал твоих надежд. Быть может, ты и вовсе заяви, что жалеешь о том, что меня родила или о том, что я вырос таким. Из глупой куклы – таким… Так знай, что не просил тебя об этом. Бремя своё я несу не по своей воле, а тебя разочаровываю вовсе не из-за прихоти.
Мать нисколько не отреагировала на такой яростный выпал сына и продолжила есть, а отец решился и сказал:
– Ну что ты такое говоришь, сынишка? Да это же твоя мать, которая тебя вырастила, которая тебе жизнь дала, а ты… Она ведь просто видит в тебя ребеночка до сих пор, поэтому полностью…
– Извини, – резво сказал Гедеон, а потом неловко дотронулся до плеча матери, – всё-таки я вспылил, переборщил. Я это с пониманием признаю. Слишком уж расстроило то, что не хочешь ты верить своему сыну, а вместо этого веришь какой-то женщине, которую ты даже не знаешь.
Мать нисколько не отреагировала, а отец вмешался:
– Надо жалобу было накатать на неё, а то вздумала такое творить. Я тебе сейчас покажу, как мы в свое время все свои проблемы решали. Только нужно будет на чердак подняться. Там много изменений обнаружишь.
Мать опустила голову, бездумно посмотрела в суп и никак не отреагировала на слова отца. Гедеон же без удовольствия продолжал есть суп.
– Ты ешь, подкрепляйся, а то тебе нужны силы. Стал таким доходягой, что смотреть на тебя больно. Будто тебя голодать заставляют.
– Ты сам молодой был куда худощавей, – возразила мать, нарушив своё безмолвие.
– Так это и было во времена голодные, а сейчас…
– А сейчас тоже голодные. Еды то много, а нормальной и не сыскать – сказал Гедеон, улыбаясь,– так ещё и воды нет нормальной.
– Приезжай сюда и кормись, набирайся сил и решай чем тебе в ближайшем будущем заниматься. Отчислили, ну и плевать на это! Во всем есть свой знак провидения. Вот у меня в свое время тоже была возможность в полицию поступить, и теперь бы уже лежал в гробу, наверное; то было бы, если бы судьба не вмешалась, не сделал меня революционером.
– Ну что ты такое говоришь? Какая ещё полиция? – улыбаясь, спросила мать а отец лишь махнул рукой.
Гедеон доел суп, не обращая на слова отца никакого внимания; уж слишком много переживаний бурлило в его душе после выпадка гнева против матери и эти переживания, которые он старательно сдерживал, никак не давали ему спокойно слушать своего отца.
Мать же подхватила речь отца и решила его поддержать. Однако сделала она это по своему, по-женски, то есть выразилась не совсем корректно:
– Твой отец был среди первых, кто поддержал Новый Порядок и приход нашего вождя – Верховного Правителя. Ещё он поддерживал переход к традиционному обществу. И, между прочим, в прокламации о праве низов свой след оставил.
– Серьезно? – с удивлением спросил Гедеон, как только распознал смысл слов матери.
– Не всё верно! – поправил отец. – Я ведь не Правителя поддержал, а будущее всего человечества. Идеи у нас тогда были поистине грандиозные. Причем настолько, что коммунизм Маркса в сравнении с ними можно считать – идеологией скотской… Мы бились за великое царство, власть над которым будет принадлежать лишь закону Господнему. А вот Верховный Правитель уже потом пришёл как некий символ. И мы вообще-то его не звали… Что ж, лично я к нему равнодушен, – подытожил отец.