New-Пигмалионъ
Шрифт:
Натаха ревела, и слезы уже ручьями текли по ее скривившемуся почти детскому личику.
– Почему этой Агашке, а не мне? Почему? Я что, хуже?
Минут пятнадцать девушки лежали потом обнявшись на узкой кровати, и Роза оглаживая и утешая подругу, выведывала у той, почему она так обижена на эту Агашу, за что сердится на нее?
– Понимаешь, мы такими близкими подругами с ней были, такими близкими, все пополам делили, ничего друг для дружки не жалели. И вместе хотели на телевидение попасть. И вместе на массовку к Монахову записываться приходили, а она…
– А хочешь, чтобы по справедливости было? – спросила Роза, нежно гладя Натаху под трусиками.
– Хочу, – всхлипывая отвечала Натаха.
– А ты убей ее, убей и все, – сказала Роза, нежно целуя подругу в грудь – Как это убить? – плаксиво спросила Натаха – Я тебе клофелина дам и научу, сколько его в стакан насыпать, ты придешь к подруге, предложишь выпить на мировую, она и заснет навечно, а тебе легче станет, – сказала Роза тихохонько покусывая своими жемчужными зубками розовый сосочек Натахи Кораблевой, – тебе легче станет, подруга, гораздо легче…
3.
Агаша накупила тридцать экземпляров этого Московского комсомольца.
Специально сходила потом на почтамт, купила несколько больших пакетов, разложила в них номера Московского комсомольца и отправила в родную Тверь по разным адресам.
Маме…
Классной руководительнице Прасковье Валериевне.
Шурке Васильеву.
Наташке Братухиной…
И еще по трем адресам…
Потом не поленилась – съездила в свое кафе на Текстильщиков, в то самое, где с этим с Дюрыгиным своим познакомилась.
Дала каждой из своих подружек-официанток по номеру.
Визгу было!
Все стали поздравлять, целовать…
Ну, конечно проставилась.
Купила три бутылки шампанского, посидели, посудачили про то и про это.
А Вадик, их зав производством, который все пол-года ее работы в кафе клеился к ней, тот ее теперь зауважал.
И заведующая – старший администратор Ирина Александровна, тоже зауважала Агашу и предложила теперь обращаться к ней просто как к Ирине, без Александровны.
Поднапились все немножко.
Даже про работу слегка позабыли.
Но Ирина Александровна не заругалась на девчонок.
Все-таки такой повод не каждый день случается, их официантка выигрышный билет в сто миллионов вытянула…
У Судьбы…
Потом у Агаши затенькал мобильный телефон.
Во как!
Это неожиданность – звонила Натаха Кораблева.
Она тоже прочитала.
Радовалась.
Предложила обмыть – отпраздновать.
Забыть старые обиды.
– Давай посидим вечерочком, выпьем шампусика, поболтаем, отметим твой успех, – щебетала Натаха – А что? Не век же на старую подругу сердиться! Поболтаем. Когда? Завтра?
Давай Завтра…
Статья в Московском Комсомольце вызвала у Дюрыгина раздражение.
Преждевременная это была статья.
С главным еще не все было решено и статья эта могла спровоцировать конкурентов и завистников на интриги.
Зарайский вон что-то совсем пропал.
Затаился что ли?
Дюрыгин распереживался и расстроился по поводу этой статьи, и когда позвонила Оля – эта сексуальная секретарша Михаила Викторовича, Валерий внутренне задрожал, – что теперь будет, разгневается шеф на этот преждевременный выстрел или нет?
– Вы могли бы приехать к Михаилу Викторовичу к трем дня? – прощебетала Оленька – Мог бы, – сквозь зубы ответил Валерий, подумав про себя, – приехал бы на час раньше и с удовольствием оттрахал бы тебя в твоей приемной, пару раз на ксероксе и пару раз на компьютерной клавиатуре…
Разговор с Михаилом Викторовичем получился очень продуктивным.
Было похоже на то, что шеф окончательно склонялся теперь в сторону идеи о народном шоу с народной простушкой в роли его ведущего.
– А если это будет свадьба? – спросил Дюрыгин – Свадьба? – удивленно переспросил главный – Неравный брак, ожившая картина Василия Пукирева, и тамада из стекляшки на этой свадьбе, вот тебе и народная смесь, олигарх и простушка. И родственники с двух сторон как представители разных сословий – Ну-ну, неплохо, – кивал главный, – но свадьба годится на один или два раза, а дальше то что?
– А дальше другие праздники и застолья, крестины, юбилей дедушки, золотая или серебряная годовщина, просто встреча друзей, наконец, – вдохновлено пояснял Дюрыгин, – одним словом праздник и застолье… Кстати и шоу можно назвать – застолье.
– Правильно, – кивнул главный, – а ведущий как раз и будет тамада.
– Верно, – согласился Дюрыгин, – а ведь знаешь, моя протежейка Агаша она как раз работала месяц тамадой в банкетном зале…
– Здорово, – увлеченно подхватил Михаил Викторович, – мы студию заделаем под банкетный зал, столы буквой "П", оркестр на сценке в углу, тамада в центре площадки, а свадьбу или любой другой юбилей брать реальные, в меру разбавив подсадными артистами.
– Хорошая идея, – согласился Дюрыгин, – можно оформлять в виде сценария?
– Да. – кивнул главный, – поручи нашим писакам сделать синопсис, сценарий-поэпизодник на первые десять серий и две серии подробный сценарий, а экономисты пусть осметят это дело, и уже на это пятничное заседание акционеров я этот проект вынесу, лады?
Дюрыгин был счастлив.
Его шоу выиграло.
Его взяла.
Его, а не Зарайского.
– А может, и Ирме в этом шоу местечко нашлось бы? – малодушно подумал Дюрыгин, и тут же сам ответил себе, – нет не вписалась бы Ирма с ее экспансионистскими замашками в это демократичное шоу. Ирма может только когда все одеяло стянуто на нее одну и ни с кем она этого одеяла делить никогда не сможет.