Нея
Шрифт:
Закрытые глаза, подрагивающие ресницы.
— Виктор…
Он не ответил.
Ни в душе, ни в паху не было никакого шевеления. Виктор сидел и ждал, пока женщина отстранится. По коже лица, казалось, перекатывалось липкое пумпышье семечко.
Почему, думалось ему.
Это же было мое желание. Я хотел. Я представлял. Или желание не было моим? Или это ее желание проецировалось на меня тогда?
Или это…
Хрустнул колено. Словно железными пальцами стиснуло
Ах, я рад! Рад. Ничего не хочу. Ни о чем не думаю.
— Извини, — Виктор с трудом поднялся, — извини, я сейчас…
— Ты куда? — упавшим голосом произнесла Вера.
— Подышу.
Он что-то изобразил руками.
В глазах на секунду задержалось: Вера смотрит на него, закусив губу, плечико красного платья сползло, открывая грудь, кропит пол мутная вода из опрокинутого стаканчика.
— Душно, — сказал Виктор.
Спустившись вниз, он вышел на крыльцо, рванул комбинезон. Заколотило. Скрючило и выпрямило.
Почему? Почему?!
Я же пытаюсь. Я слушаюсь. Я ищу. Я завтра пойду к Провалу. Разве это ничего не значит? Кто мы для тебя?!
Хрипя, он привалился к стене.
Ни ответа, ни привета. Как ожидаемо.
Ночь плотной угольной ватой выложила улицу. Словно рядом и не было домов, не было людей, не было вообще ничего.
Почти космос.
Тау Кита. Двенадцать световых лет.
— Виктор? — донеслось сверху.
Боль обманутой женщины — вот она вся.
— Я сейчас поднимусь, — выровняв дыхание, сказал он.
И обнаружил вдруг, что стоит в носках. Зачем-то потер ладони. Усмехнулся. И, соскочив с крыльца, канул во тьму.
Проснулся Виктор от того, что кто-то ходил рядом.
То слева, то справа. Шуршал одеждой, дышал. Чем-то звякал. Вера?
Он рывком сел.
Свет от окна полосой лежал в ногах. Утро? День? Утро. Свет неверный, серый, дымчатый. Днем свет ярче.
Пустая квадратная комната. Дверной проем.
Виктор спустил ноги. Голый. Совсем голый. Что было? Было ли что-то? Он поискал глазами комбинезон, одновременно щупая себя в паху.
Пальцы вдруг сжали мошонку.
Он не удержался от болезненного вскрика. Зачем? — пронеслось в голове. Я же не думал ни о чем. Я просто не понимаю…
Пальцы разжались.
— Ой! Виктор, вы проснулись!
Голая женщина встала в проеме.
Высокая, с вислыми грудями, полными бедрами и складками на животе. Не Вера. Полотенце через плечо. Перчатки на руках.
Виктор разглядывал ее, мучительно вспоминая, как ее зовут. Она же вроде бы говорила ему. Или нет?
— Здравствуйте. А где?…
Женщина улыбнулась, показывая мелкие зубы.
— Если вы про комбинезон, то я
— Там же планшет! — опрокидываясь на спину, простонал Виктор.
— Нет-нет, — быстро произнесла женщина, — я выложила.
Нисколько не стесняясь своей наготы, она прошла в комнату, совсем отдернула занавеску с единственного окна.
Полоса света расширилась, уперлась в стену, протекла в коридор.
— Виктор, — женщина опустилась на широкий спальник, — мне очень понравилось, как вы… как мы вчера…
Ее взгляд стал лукавым.
Некрасивое лицо с невыразительными чертами расцвело румянцем и сделалось едва ли не симпатичным. Она придвинулась.
Маленькие, жадные глаза.
— Мой бравый инспектор…
Виктор перехватил ее руку.
— Настя. — Имя сорвалось с языка, и он понял, что вовсе его не забывал. — Настя, я, конечно, все понимаю, но вчера…
— Да, — женщина игриво закинула ногу на его живот.
Он спихнул ее.
— Вчера это был не я.
Маленькие, жадные глаза сузились.
— А кто же?
И пока он молчал, пока это молчание распространялось по комнате, по дому, пока оно текло из него, женщина словно съеживалась, отстранялась, бледнела. В конце концов она отвернулась, пряча лицо в перчатках.
Глухо произнесла:
— Я думала…
У нее остро выступили лопатки.
— Это все обман, — сказал Виктор. — Извините.
— Вы были так… естественны. Вы пришли такой веселый, обаятельный… — женщина обернулась. — Шутили. Скажете, что вы этого не помните?
— Не помню.
— Но почему?! — С надрывом произнесла она.
— Наверное, это было ваше желание.
— Да пропади оно! — вскрикнула женщина. — Я же надеялась. Я же хотела совсем другого. Я думала, если слушаешься…
Она зарыдала.
Коротко стриженные волосы вздрагивали на затылке.
Рука у Виктора не поднялась ее погладить.
Что там с Верой? — подумалось ему. Там бросил, здесь… здесь тоже. Он поднялся.
— Настя, я пойду.
— Идите уже! — прорвалось сквозь рыдания.
Женщина содрогалась всем телом.
Виктор смотрел, как прыгают складки немолодой кожи, как колышется видимая часть груди, как проступают ребра.
Было ли ему жалко? Было.
Вот так, да? — крикнул он в себя. Зачем? Хоть раз можно же объяснить, зачем? Мне будет лучше с ней? А было ли хорошо?
Или это наказание мое здесь?
Он скрипнул зубами, злясь на безответную пустоту внутри.
Верить ей было нельзя. Никогда. Ни за что. Пустота в одно мгновение могла обернуться болью, повелением, смутной угрозой.