Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге
Шрифт:
На четком понимании соотношения между психическими содержаниями и способностью к приписыванию ответственности держится ни много ни мало как власть юридической системы призывать преступников к ответу. Давайте конкретизируем. Как могут нейробиологические данные помочь закону удостовериться в виновности человека? Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо понять, как закон определяет вину. Коротко о сути проблемы. Американское уголовное право считает человека виновным в преступлении, если он имел намерение совершить запрещенный акт. Это состояние называется mens геа, или «виновный разум», и в общем случае предполагает либо наличие преступного намерения, либо грубую беспечность. Без доказательства mens геа закон не может признать личность уголовно ответственной. Например,
Однако бывают обстоятельства, когда человек может совершить запрещенный акт и тем не менее быть освобожден от обвинения. Например, при самозащите человек может совершить намеренное убийство угрожающего ему смертью преступного агрессора. Это рассматривается как «оправданность» действий защищающегося. В других обстоятельствах обвиняемый может быть «освобожден от ответственности» — это означает, что его действия все еще рассматривают как преступные, но обвиняемый квалифицируется как не несущий за них ответственности. Освобождение от ответственности охватывает ситуации принуждения (если обвиняемый совершил преступление, как говорится, «под дулом пистолета») и невменяемость.
Федеральный закон о признании невменяемости содержит положение о том, что обвиняемый может быть освобожден от ответственности, если «в результате серьезного психического заболевания или дефекта [он] был не способен оценить природу и характер своих действий или их недопустимость» (11). То есть психика обвиняемого была настолько деформирована психическим расстройством, что он не был способен понять природу совершенного им акта и следовать общепринятым представлениям о хорошем и плохом. В некоторых штатах допускается признание невменяемости, когда обвиняемый заявляет о неспособности сопротивляться собственным побуждениям.
Давайте теперь обратимся к отношениям между причиной [преступления] и освобождением от ответственности. Как мы видели, с точки зрения закона личность — это субъект, способный действовать по собственной воле и указать причины собственных действий. Рациональное мышление является краеугольным камнем ответственности. Может существовать бесчисленное множество причин, почему люди совершают преступления, но независимо от объяснения — будь то плохие нейроны, или плохие родители, или плохой расклад звезд на небе — обвиняемый будет считаться уголовно наказуемым, если его способность к рациональному мышлению была преимущественно сохранна. Биологические причины не имеют особого веса в глазах закона, хотя многие люди придерживаются интуитивного мнения, что они должны упирать на них как на повод для снятия ответственности. Это
заблуждение, которое правовед Стивен Морс назвал «фундаментальной психоправовой ошибкой». Как заметил Морс, закон интересует только одно: вызвал ли действовавший на человека фактор, независимо от того, какова была его природа, настолько существенные поражения, что они лишили человека способности рационально мыслить (12).
С точки зрения закона обвиняемый будет считаться уголовно наказуемым, если его способность к рациональному мышлению преимущественно сохранна.
Дабы изображения мозга могли играть научно обоснованную роль в установлении уголовной ответственности или при уменьшении наказания обвиняемому, они должны быть способны помочь нам ответить на юридические вопросы. По сути это означает, что они должны подлежать такому декодированию, чтобы точно указывать на потенциально освобождающие от ответственности или смягчающие вину психические состояния, например нарушение способности к рациональному мышлению или неспособность к формированию намерения или самоконтролю. Как мы узнаем далее, возможности нейровизуализации в этом плане гораздо более ограниченны, чем полагают многие.
В одном судебном процессе — над Брайаном Дуганом из Иллинойса, которому грозила смертная казнь за похищение, изнасилование и убийство десятилетней Жанин Никарико, — группа адвокатов обратилась к фМРТ, чтобы показать, что его способность отличать хорошее от плохого основательно нарушена. Дуган уже заработал два пожизненных заключения за изнасилования и убийства, которые он совершил в Чикаго. В 2009 году, когда Дугану было 52 года, на этапе вынесения приговора адвокаты привели в качестве доказательства фМРТ, чтобы показать, что их подзащитный — психопат, то есть морально недееспособный человек, расстройство которого состоит в том, что он не видит разницы между добром и злом или эта разница его не волнует (13).
Таким образом, Дуган должен был знать, что изнасилование и убийство Никарико было противозаконно, но, будучи психопатом, он не
чувствовал морального значения этих действий. Это происходит не потому, что психопаты полностью лишены эмоций. Они могут испытывать большую злость, когда чувствуют себя обиженными, униженными или отвергнутыми. И они могут быть искусными манипуляторами, что предполагает, что иногда они могут очень даже хорошо считывать эмоции других. Но они, как правило, бывают лишены способности к эмпатии и эмоциональному сопереживанию и ту боль и страдания, которые причиняют другим, обычно воспринимают как «их проблему, а не мою». Кроме того, психопаты отличаются сниженной способностью делать выводы из отрицательных последствий своих действий, благодаря которой нормальные люди подавляют приступы агрессии.
Психологи обычно выделяют психопатов по трем комплексам характеристик: межличностный дефицит (идеи величия, надменность и лживость), эмоциональный дефицит (неспособность к любви, чувству вины или угрызениям совести) и импульсивное и безответственное поведение. По оценкам специалистов, психопаты, большинство которых не агрессивны, составляют от 15 до 25% обитателей тюрем и 1% от всего населения, при этом доля психопатов-мужчин больше, чем психопатов-женщин (14).
Психолог Кент Киль из Университета Нью-Мексико был привлеченным светилом в деле Дугана. Его задача состояла в том, чтобы подтвердить, что Дуган соответствует диагностической картине психопата. Киль начал с проведения стандартного детального опроса, который называется «Пересмотренный перечень психопатических черт Хара» (Hare Psychopathy Checklist — Revised), в котором обвиняемый набрал зашкаливающее значение в 38,5 балла из 40 возможных. Киль, кроме того, просканировал мозг Дугана, руководствуясь в своей работе предположением, что психопаты страдают от дефицита эмоциональных реакций в процессе принятия нравственных решений. Такой дефицит, в свою очередь, связан с повреждением областей мозга, стоящих за чувствами и эмоциональной оценкой ожидаемого и переживаемого опыта (15).
Киль обследовал Дугана с помощью фМРТ подобно тому, как он до него обследовал более 1000 заключенных в ходе следственных экспериментов. В тех исследованиях Киль и его коллеги сканировали психопатических и непсихопатических (то есть тех, у кого по Перечню Хара набиралось менее 30 баллов) заключенных в процессе их реакции на три типа фотографий: имеющих отношение к нравственности, не имеющих и нейтральных. Примеры изображений, имевших нравственный аспект, включали в себя фотографии куклуксклановца и горящего креста, взрослого, кричащего на съежившегося ребенка, и человека, страдающего от побоев. Не связанные с нравственной оценкой изображения, такие как плачущий ребенок, злобная собака или отвратительная опухоль на лице, были неприятны, но не содержали правонарушителей. Набор нейтральных снимков включал изображения людей, разговаривающих друг с другом, рисующих и занимающихся спортом (16).
Затем сотрудники Киля просили заключенных сконцентрироваться на фотографиях, изображавших безнравственные поступки. Когда те из них, кто не являлся психопатом, смотрели на такие фотографии, их мозг показывал, по словам Киля, более высокую активность в «паралимбической системе» (комплексе взаимосвязанных структур, связанных с эмоциями, который включает переднюю височную кору и вентромедиальную префронтальную кору), нежели когда они смотрели на не имеющие отношения к нравственной оценке и нейтральные фотографии. А мозг психопатов показывал одинаково низкий уровень активации в ответ на все три типа изображений. Когда Киль тестировал мозг Дугана, он обнаружил тот же самый психопатический характер активации. Однако в ходе процесса судья не дал разрешения Килю предъявить изображения мозга обвиняемого, демонстрирующие отклонения в реакциях его паралимбической системы. Он был обеспокоен тем, что это может запутать жюри присяжных. В качестве компромисса он разрешил Килю показать членам жюри диаграмму результатов и объяснить их значение. В конечном счете убедить присяжных не удалось, и они приговорили Дугана к смерти (17).