Нейтралы
Шрифт:
По обычным дням в Хогвартсе подавали простую и сытную пищу. Каши, овощи, макароны на гарнир, курица и свинина во всех видах, реже – рыба и говядина, всегда два вида простых салатов. Зато по значимым событиям повара оттягивались! На пирах в обязательном порядке выставляли одних только мясных блюд десяток, что уж говорить о различных закусках и напитках. Сегодня эльфы, помимо блюд английской кухни, наготовили вкусностей из стран гостей. Сначала шли супы, по большей части незнакомые, спустя минут двадцать появилось второе. На столе поблизости я заметил ризотто, пасту с ветчиной, жульен, мясо с грибами, жареного гуся (его быстро разобрали) и много чего ещё. Запивать всё это богатство предлагалось водой и соками.
Ближе к концу пира в зал вошли припозднившиеся волшебники, для которых за профессорским столом были приготовлены отдельные кресла. Людо Бэгмен и Барти Крауч. Бэгмен – своеобразный магический Жириновский, его все любят и прощают глупости. Азартный игрок, о чьей готовности делать ставки слагают легенды. Тем не менее, мужик он умный и с прекрасной интуицией, позволившей ему занять одну из важнейших должностей в Министерстве.
С другой стороны от Дамблдора сел Бартемиус Крауч. Старший. Очень сложная фигура, опасная и влиятельная. Один из лидеров «красной» партии, не ставший министром благодаря случайности и совместным усилиям абсолютно всех остальных партий. Слишком жесток, неуступчив, не для мирного времени. В определенном смысле, они с Дамблдором – идеологические оппоненты, сторонники диаметрально противоположной тактики в вопросе развития магического мира. Сейчас он руководит департаментом международного сотрудничества и все последние успехи Министерства имеет полное право записать на свой счет.
Наконец, тарелки опустели, директор вновь встал из-за стола. Он мастерски нагнетал интригу – представил чиновников, позвал Филча с ларцом, однако открывать его не стал, ещё немного поговорил, вытащил Кубок и только тогда принялся оглашать правила. Всё-таки есть в нём любовь к театральности.
– Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, - сказал он. – Им даётся на размышление двадцать четыре часа…
Объявление о запретной линии, не позволяющей бросить в Кубок своё имя тем, кому не исполнилось семнадцати лет, вызвало бурю возмущения за столом Гриффиндора и отдельные недовольные крики среди учеников других Домов. У нас народ подобрался. Участвовать в чемпионате по-прежнему хотели немногие, но обойти заклятье самого Дамблдора – это вызов.
– Дорогие, - рядом с нашим столом остановилась мадам Максим, - поблагодарим любезных хозяев и возвращаемся на борт летающей кареты.
– Да, мадам! – немедленно принялись собираться шармбатонцы.
Тем временем большая часть воронов зачарованно наблюдала за колдующим Дамблдором. Короткие, скупые движения палочки и чуть слышно срывающиеся с губ слова, полное отсутствие лишних эффектов. Директор Хогвартса редко колдует на публике, и всегда, когда это происходит, за мастерской работой пристально следят ученики.
– Сильная ментальная составляющая в заклинании, - сделал вывод Артур. – Если соискатель уверен, что старше семнадцати, то пройдёт. В остальных случаях черта его не пропустит.
– То есть нам, чтобы пройти, надо убедить себя, что нам больше семнадцати?
– Нереально. В самовосприятии личности очень многое завязано на возраст и ощущение времени – да практически всё завязано! Я не знаю, какого уровня менталистом надо быть, чтобы настолько перекроить собственное сознание. Или хотя бы наложить поверх маску, способную обмануть проверку.
– Иными словами, школьник не справится.
– Абсолютно точно нет.
– А оборотень или одержимый? Их вторые сущности могут вовсе не воспринимать концепцию времени.
– Б…ть! – спустя минуту выдал Артур. – И никого под рукой нет, когда нужны. Лайза! Лайза, погоди, дело есть!
Он вскочил из-за стола, догнал уходящую Турпин и принялся горячо ей что-то втолковывать. Рядом со мной присела Луна, с рассеянной улыбкой оглядела покидающих зал учеников.
– Ты мог бы попытаться, - тихо заметила она.
– Здесь я не сильнейший. Даже не в первой десятке.
– Волшебники думают, что знают, как думает Кубок. Это не так.
– В любом случае – я не хочу.
– Жаль. Было бы смешно.
Смотря кому. Я не из породы нагибаторов, меня даже обладателем сильных лидерских качеств не назовёшь. Выезжаю за счет взрослого опыта и примерного знания будущего. Пока что всё идёт так, как и должно идти, однако выбор иного чемпиона, не важно, меня или нет, обернётся сильным искажением известных событий.
Вернулся мрачный Артур.
– Нас декан заловил. Напомнил, что умышленное вселение духа в смертную оболочку карается пятью годами в Азкабане. Какого хрена! Корнер уже согласился!
– Не переживай. Спросишь в клане, кто-нибудь наверняка с подобной ситуацией сталкивался.
– Не факт. Заклинание высшее, модифицированное под конкретную задачу, может сильно отличаться от аналогов, - он вздохнул и оглядел полупустой зал. Луна уже куда-то незаметно исчезла. – Пойдём, что ли?
– Пойдём.
Четвертый курс Вторая часть
По субботам и воскресеньям расписание многим позволяет поваляться в кровати подольше, однако в этот раз многие спустились в зал раньше обычного. Виной тому был Кубок, стоявший на той же табуретке, на которой лежала Шляпа при распределении. Хотя, возможно, табуретка другая, никто не присматривался.
На расстоянии в метра три от неё тускло сияла тонкая золотая линия.
Некоторые из наших сидели за столом с тетрадками, куда заносили имена пожелавших рискнуть и время. Падма показала мне свою – первым шёл Кассиус Уоррингтон со Слизерина. Я припомнил его сонный взгляд, полноватую фигуру и пришел к выводу, что ему не светит.
– Кто-нибудь из наших участвует?
– Долиш и Дэвис. С Долиш всё понятно – она в аврорат пойдёт, у них это семейное, ей нужно. А Дэвис, похоже, на ту полувейлу глаз положил и теперь выставляется.