Нейтронный Алхимик: Консолидация
Шрифт:
— А я обойдусь без выпивки и сразу пойду спать, — объявил он оставшимся двоим.
Из рубки они выходили по одному. Только на выходе из шлюза их поймала системщица из ремонтной компании — ей требовалось разрешение капитана на доступ к внутренностям корабля, чтобы составить график ремонта. Джошуа пришлось задержаться еще, чтобы обсудить первоочередные задачи и перекачать ей файлы по тем системам, что больше всего пострадали над Лалондом.
Когда он наконец покинул звездолет, на борту не оставалось никого. Цирк в предшлюзнике кончился, репортеры разлетелись, и даже завалящего пристава не осталось, чтобы проверить капитана
Пассажирский лифт довез его до втулки, соединявшей диск космопорта с центром северной оконечности обиталища. Тот из десяти метровокзалов, обслуживавших порт, куда попал Джошуа, оказался почти пуст — в нем был всего один человек.
У выхода из шлюза ждала Иона в синем, как море, саронге и блузке в тон. Джошуа грустно улыбнулся своим воспоминаниям.
— Я тебя помню, — проговорила она.
— Надо же, а я думал, забыла давно.
— Нет. Только не тебя, что бы ни случилось.
Они стояли друг против друга. Джошуа вглядывался в ее лицо, впитавшее слишком много мудрости для таких нежных черт.
— Я был дураком, — признался он.
— Думаю, один спор мы с тобой можем себе позволить, разве нет?
— Я не один раз был дураком.
— Транквиллити сейчас сортирует воспоминания спасенных тобой эденистов. Я горжусь тем, что ты сделал в этом рейсе, Джошуа, и я не о пилотских подвигах говорю. Очень горжусь.
Джошуа оставалось лишь бессильно кивнуть. Он много дней мечтал о таком вот воссоединении; улетев после ссоры, он оставил слишком много недоговоренным, несказанным. А теперь, когда мечта его исполнилась, мысли его возвращались к Луизе, которую он тоже оставил. Это все Варлоу виноват, он и эта дурацкая клятва — не так бессердечно относиться к женщинам.
— Ты устал. — Иона протянула ему руку. — Пойдем домой.
Джошуа опустил взгляд. Ее рука тянулась к нему, тонкая и прекрасная. Он взял ее пальцы в свои, заново открывая, какая горячая у нес кожа.
Паркер Хиггенс не покидал Транквиллити уже двадцать лет. Тогда он совершил короткий рейс на одном из кораблей адамистов, чтобы отвезти в университет на Нанджине свою статью и отобрать кандидатов для участия в Леймилском проекте. Тогда перелет ему не понравился — космическая болезнь ухитрялась обходить все блоки, которые нейросеть ставила на его нервных цепочках.
В этот раз впечатления приятно удивили его. Тяготение в жилых капсулах черноястреба не колебалось вовсе, ему выделили отдельную кабину, а выделенный ему в провожатые флотский офицер оказался женщиной да вдобавок великолепной спутницей.
К концу полета Хиггенс расхрабрился настолько, что обратился к электронным сенсорам черноястреба, чтобы поглядеть на приближающийся Трафальгар. Вокруг колоссальных сфер двух космопортов кишели десятки боевых звездолетов. Авон служил великолепным фоном для этой картины. Теплая синева, белые, зеленые и бурые пятна на поверхности террасовместимой планеты были гораздо ласковей к взгляду, чем резкие штормовые полосы Мирчуско. Он едва не рассмеялся, представив, какое архетипическое зрелище представляет сейчас сам, пялясь в незримый иллюминатор, точно ошеломленный турист, — старый профессор-зануда обнаруживает, что жизнь есть и за пределами лаборатории.
Жаль только, что времени насладиться картиной ему не дали. С того момента, как провал червоточины закрылся за
После стыковки Хиггенса сразу же потащили на совещание с офицерами штаба первого адмирала. Информация, которой они обменивались, вызывала ужас у обеих сторон. Хиггенс узнал об одержании; офицерам передали данные об Унимероне, родной планете леймилов. После этого места сомнениям не оставалось.
Первым, что ощутил Паркер Хиггенс, заходя в просторный кабинет первого адмирала Самуэля Александровича, была смутная ревность. Вид, открывавшийся из окна на биосферу Трафальгара, впечатлял куда больше, чем открывавшийся под окном его собственного кабинета лагерь Леймилского проекта. Реакция настоящего бюрократа, пристыдил он себя. Престиж — это все.
Первый адмирал вышел из-за огромного тикового стола, чтобы пожать Паркеру руку.
— Благодарю, что смогли прибыть к нам, господин директор, и хочу выразить свою благодарность Повелительнице Руин за столь быстрый ответ на нашу просьбу. Ее поддержка усилий Конфедерации очевидна. Хотел бы я, чтобы главы других государств следовали ее примеру.
— Непременно передам ей ваши слова, — ответил Паркер.
Первый адмирал представил ему остальных собравшихся за столом: адмирала Лалвани, капитана Майнарда Кханну, доктора Гилмора и Мэй Ортлиб, помощника президента по научным вопросам.
— Похоже, что киинты нас предупреждали, — заметила Лалвани. — Все расы рано или поздно узнают истинную природу смерти. Похоже, что леймилы этого откровения не перенесли.
— Прежде они не обмолвились ни словом, — горько бросил Паркер. — Шестеро киинтов помогали нам на Транквиллити, я работал с ними десятилетиями, они всегда были рады помочь и подсказать, я даже считал их друзьями… и они ни словом не обмолвились об этом. Пропади они пропадом! Они с самого начала знали, почему леймилы уничтожили себя и свои обиталища.
— Посол Роулор обронил нечто в том духе, что каждая раса должна решить этот вопрос для себя.
— Очень это нам поможет, — буркнул доктор Гилмор. — Должен сказать, учитывая их расовую психологию, это вполне типичное отношение. К мистике они не склонны.
— Думаю, каждая раса, раскрывшая тайну смерти и пережившая это столкновение, должна обрести некую высшую духовность, — заметил первый адмирал. — Вряд ли они стали исключением, доктор. А теперь, господин директор, похоже, что дисфункция реальности леймилов и наше одержание суть одно и то же?
— Да, адмирал. Собственно, в свете наших нынешних знаний становится совершенно ясным отсылка кораблеводителя леймилов к «смертной сущности клана Галхейт». Когда он сходил с орбиты, одержимые уже распространялись по Унимерону.
— Думаю, я в силах это подтвердить, — заметила адмирал Лалвани и обернулась к первому адмиралу за разрешением. Тот молча кивнул. — Только что прибыл с Омбея курьер-черноястреб. Там вырвались на свободу несколько одержимых. К счастью, власти поразительно быстро выследили их, но, несмотря на этот успех, пришлось оставить одержимым часть территории планеты. У нас есть запись этого феномена.