Незабудки
Шрифт:
Все это меня не интересовало.
Ведь я уже был художником.
Политиком может стать любой.
А художником лишь тот, кому подарена искра божья.
12
Слово «искра божья» я употребляю по инерции, следуя укоренившемуся просторечию и не вкладывая абсолютно никакого смысла.
Да, абсолютно никакого.
Тот же смысл я мог бы передать и словами «уголек дьявола» или «коготок сатаны».
Дело в том, что я был атеистом.
Атеистом полным и убежденным, до мозга костей.
Не просто не задумывающимся о боге или не считающим его существование важным для себя.
Я был активно неверующим.
Я считал, что никакого бога не должно быть. Поскольку просто не мог представить себе, что мною — мною, умным и начитанным, обладающим массой талантов и видящим мир иначе, нежели простые люди — что таким мною может управлять какая-то медузоподобная сверхъестественная сила.
Хотя мама моя была по-простому набожна, ходила в церковь и верила в бога — но даже она не смогла внушить мне веру.
Едва подросши и оглянувшись вокруг, я убедился, что бога нет.
О каком боге могла идти речь, если я, маленький и безгрешный — пока безгрешный — был вынужден с раннего детства терпеть упреки отца, волочить его пьяного из пивной и так далее… И исправно подставлять зад под его ремень.
Все это не укладывалось в рамки. Представлялось вопиюще несправедливым, уничтожая саму возможность поверить в «доброго боженьку» на небесах, который следил бы сверху за беззакониями на земле.
Должен был следить, чтобы люди не обижали друг друга. Но я не имел защиты даже от своего живодера отца.
А если же бог в самом деле существовал, все видел, но не шевелил пальцем для моего спасения, считая эти унижения обязательными для меня — то тогда на черта и к каким псам мне требовался такой бог!
Если богу было плевать на меня, то в равной степени и мне было плевать на бога.
Я не говорил о своем неверии маме. Это слишком бы ее огорчило, а она во мне души не чаяла. И веру в бога считала одним из атрибутов нормального порядочного человека.
Но с сестрой мы как-то раз заговорили на неудобную для меня тему. Она пыталась внушить прописные истины о высшем добре, и так далее.
Наш спор дошел до такой степени, что я демонстративно плюнул в небо, чтобы показать свое пренебрежение к выдуманному людьми богу.
Сказав перед этим:
— Если бог накажет меня, то я в него поверю. А если нет, значит его либо не существует, либо он бесхребетен, как поросячий хвост. И мне он просто не нужен.
Сестра даже не успела ничего возразить — я плюнул вверх и тут же отскочил в сторону.
Разумеется, никакого бога в природе не обнаружилось.
Потому что мой богохульственный плевок спокойно возвратился на землю. Не отклонившись на обратном пути и не поразив меня. Зато едва не попав в мою набожную сестру.
Ей это ничего не доказало.
И меня ни в чем не утвердило: я и так был убежденным безбожником.
Просто больше мы не стали спорить на религиозные темы.
Позже, уже в отроческом состоянии, я стал читать библию — эту книгу, в которой верующие видели и великую тайну и ответы на все вопросы бытия.
Я читал ее как обычную книгу. Не видя божественных загадок, внимал лишь бесконечным кровавым разборкам доисторических народов.
Я изучал библию исправнее, чем послушник в монахи, однако чтение возымело полностью обратное действие.
Если окружающие твердили о божьих заповедях, христианской морали и прочей нравственной шелухе, то я нашел там свод ханжеских законов, нарушавшихся на каждом шагу.
Единственную мораль, которую я вынес, прочитав священную книгу европейских народов, стал вывод об отсутствии всякой морали.
Добродетель, преподносимая богом, отличалась однобокостью. Богоизбранному народу было положено выполнять заповеди по отношению к единоверцам. А ко всем другим сам бог велел вероломство и коварство.
Чего стоила одна история с Самсоном!
Хотя с общечеловеческой точки зрения филистимляне были ни чем не хуже иудеев, с ними воевавших.
Тоже имели по две руки и две ноги и тоже хотели жить.
Но бог покровительствовал иудеям, объявив остальных вне закона.
Вообще по мере чтения библии во мне возрастала неприязнь к евреям: за что спрашивается, этот народ был так возвеличен? Настолько, что по сю пору евреи живут лучше всех остальных? Чем они отличались от других?
Ничем абсолютно.
И если несуществующий бог объявил евреев высшей нацией — то с тем же успехом может объявить свой народ избранным любой человек.
Потому что если бога нет — а его в самом деле нет — то его роль способен принять каждый из нас.
А еще позже я понял, что официальная христианская религия служила одной из цепей, накинутых обществом на человека. Для удержания его в рамках. Поскольку человеком взнузданным и загнанным в стойло управлять легче, нежели ни во что не верящим.
И я стал не просто неверующим. Я активно возненавидел христианство как носитель лживой морали. Я ненавидел сам дух церквей, прогнившие заповеди, идиотское поклонение распятому мертвецу.
Поняв, что подносимая единственно верной христианская мораль является ложной, я пришел к замечательному выводу: никакой морали нет вообще.
Ее выдумали попы, политики, учителя и прочие уроды, чье занятие заключается в подавлении свободных личностей — чтобы легче погонять стадо идиотов.
А я не был идиотом.
Я был единственным на земле человеком, к тому же наделенным исключительными способностями.
Все это привело к возникновению странного, но стойкого убеждения.
Морально то, что приносит пользу конкретно мне.