Нежеланная
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что именно по этой причине не сообщила мне о рождении сына?
– Это была одна из причин.
– А другие? – требовательно спросил он. – Или ты считаешь, что твои чувства дали тебе право играть жизнями других людей?
– Такие, как твоя отвратительная ревность, ты хочешь сказать? – уточнила она. – И те смехотворные обвинения, которые ты мне бросал? – продолжала она твердо. – И. тот факт, что ты приравнивал меня куличной проститутке…
– Ты должна была сказать мне о том, что ты – не девственница.
– Я даже не представляла, что ненарушенная девственная плева может быть условием брака. Или мы живем в прошлом веке?
– Именно твой обман вызвал подобную реакцию с моей стороны, – оборвал он ее холодно. – А сегодня ты доказала еще раз, что я был прав, когда перестал тебе доверять.
Сокрушенно покачав головой, Алекса убедилась в том, что между ними лежит огромная пропасть непонимания. Они снова вернулись к взаимным обвинениям, так и не найдя никакого конструктивного решения.
– Мне кажется, нам надо немного успокоиться, не так ли? – с дрожью в голосе спросила она.
В ответ Джованни схватил ее за плечо и стал трясти, возмущаясь тем, как смеет она разговаривать с ним в таком тоне, – словно учитель с непослушным учеником.
Внезапно он отпустил ее и, резко повернувшись, подошел к окну. Глядя на усеянное звездами небо, он старался успокоиться и проглотить комок в горле, от которого едва не задохнулся.
Его сын.
Его сын.
Он смотрел на крошечный сад, и его блуждающий взгляд наткнулся на игрушечный трактор, который выглядел нереальным в серебристом свете луны. Эта игрушка, казалось, являлась символом всего, что он потерял. А точнее – всего того, что Алекса украла у него.
Долго ли он так стоял, Джованни не мог сказать, но обернулся лишь тогда, когда почувствовал, что способен сдержать бурливший в нем поток брани, который он был готов обрушить на нее.
Алекса с опаской смотрела на его лицо, и ей хотелось расплакаться, но ведь слезы ее могли выглядеть так, будто она жалеет себя как женщину, которую Джованни постоянно обижал.
– Мне очень жаль… – начала она, но он резко взмахнул рукой, словно отсекая ее слова. И вдруг ее охватило горькое чувство раскаяния. – Наверное, я должна была сказать тебе о Паоло. – Ее глаза обратились к нему в немом призыве. – Я не хотела, чтобы так получилось, Джованни, честно, не хотела.
– О, избавь меня от своей лжи, – оборвал он ее. – Ты не сказала мне, и я никогда не узнал бы о сыне, если бы случайно не оказался здесь!
– Но я написала тебе однажды, когда была… беременна. – Она увидела, как он передернулся, услышав это слово. – Ты помнишь?
Глаза его сузились: Действительно писала? Или сейчас это придумала? Но он тут же вспомнил о письме – маленьком клочке бумаге, полученном им тогда, когда он злился и проклинал себя за неосмотрительность. В нем она спрашивала, могут ли они встретиться, и он скомкал бумажку и выбросил в корзину.
– Эту глупую маленькую записку? – спросил он. – Там не было ни слова о беременности.
Она пыталась выяснить обстановку – хотела понять, достаточно ли они повзрослели, чтобы серьезно поговорить друг с другом. Ее сердце разрывалось от боли, когда она ожидала ответа и так и не дождалась. Он вычеркнул ее из своей жизни, и надежды ее были разбиты.
– Нет, – тихо призналась она. – Но ведь ты не ответил.
– И лишь из-за этой оплошности я был наказан тем, что ничего не знал о своем сыне?
– Джованни…
– Нет! Этому нет никаких оправданий! – злобно вымолвил он.
Слезы блеснули в ее светло-зеленых глазах, но он не позволил своему сердцу смягчиться.
– Зачем ты так поступила, Алекса? Неужели так сильно ненавидела меня?
Ненавидела? Как он неправ! Она любила его страстно, как никого и никогда в жизни.
– Не сильнее, чем ты меня!
Но Джованни, казалось, задумался о чем-то, пытаясь собраться с мыслями.
– Прошлое не исправишь, – резко сказал он. – Что нам делать с этим теперь?
Ей показалось, что он прикидывает в уме какие-то варианты, и кровь похолодела в жилах.
– Делать с этим?
Он уловил страх в ее голосе и мгновенно ощутил свою власть над ней. Пусть не надеется, что может самостоятельно принимать решения и делать все по-своему. До этого момента – да, но теперь ей будет преподан урок.
– Ты действительно вообразила, что я могу уехать? – жестко спросил он.
Она старалась сохранять спокойствие, хотя тон его голоса и решительное лицо пробудили в ней ощущение паники.
– Нет, конечно, нет. Но… но…
– Что «но»? – спросил он.
– Все не так просто, если ты хочешь видеться с Паоло.
– Если я хочу видеться Паоло? – с угрозой переспросил он.
– Ну, я имею в виду, что ты живешь в Италии, а я – в Англии. Мы должны проконсультироваться с адвокатами и прийти к определенному соглашению.
Его черные глаза блеснули. Понимает ли она, что ее слабые попытки уладить это дело могут окончательно разрушить ее жизнь?
– Ты слишком долго вела себя так, как хотела, дорогая, но этому пришел конец.
– Что ты имеешь в виду?
Она не могла скрыть страх в своем голосе, и в глазах его мелькнул триумф.
– Я хочу взять своего сына с собой в Карастан, чтобы познакомить его с дедушкой, – ровным голосом произнес Джованни.
Алекса не сводила с него глаз. Мысли вихрем вертелись у нее в голове. Она, наверное, все делала неправильно – начиная с того, что поехала работать в Италию.
Она слышала стук своего сердца и чувствовала сухость во рту.
– Джованни, пожалуйста, не спеши принимать решения.