Нежеланная
Шрифт:
Он постукивал своими длинными смуглыми пальцами по полированной поверхности стола.
– После того как она умерла, я просмотрел ее бумаги и сделал открытие.
– Какое… открытие?
Сортируя информацию в уме, Джованни расположил ее в некотором порядке.
– Во-первых, не очень приятное: что я находился в плену иллюзии большую часть своей жизни, – сказал он, и голос его внезапно охрип.
– Какой иллюзии?
Голос его вновь окреп.
– Как тебе известно, я вырос в уверенности, что мой отец был испанским аристократом – он отказался официально признать меня, хотя был готов отдать
– Ты хочешь сказать, она лгала?
Джованни бросил на нее насмешливый взгляд.
– Ты пытаешься обнаружить сходство между вами? – язвительно спросил он.
– Не будем теребить старые раны, Джованни, – ответила она тихо. – Что ты хочешь сказать?
– Что мой отец – не испанский аристократ… и он жив. Он очень стар, конец его близок, и…
– И… – шепотом повторила она.
– Я сын шейха, – сказал он наконец, и эти слова прозвучали эксцентрично даже в его собственных ушах. В ее глазах, как в зеркале, он мог увидеть собственную реакцию.
– Что?
– Мой отец – шейх. – Сквозь налет нереальности услышанного Алекса уловила чувство… удовлетворения. Словно он нашел недостающую часть самого себя. – Если точнее, то шейх Захир Карастана, – добавил он, а затем, словно проверяя эмоциональное воздействие своих слов, поднял брови и задал вопрос – словно профессор студенту: – Ты, возможно, слышала о нем?
На секунду Алекса забыла о том, что боится этого человека. Она даже не засомневалась в его словах – Джованни не стал бы говорить подобной лжи. И зачем ему это? Он богат, у него власть, и ему нет нужды придумывать для себя королевское происхождение. И разве стал бы он от этого еще более привлекательным для противоположного пола? – подумала она, неожиданно ощутив томление в груди.
– Конечно, слышала, – выдохнула она. – Газеты пишут об этом всю неделю. Скоро состоится большая королевская свадьба, не так ли?
Она хотела вспомнить немного больше, но всего лишь видела фото в газете, да и то мимолетно, когда сидела в парикмахерской, остальное время было занято работой, сыном и домашними делами. Ей некогда было читать зарубежные новости. Алекса нахмурилась.
– Слышала, что женится сын шейха… Он, кажется, наполовину француз?
Джованни усмехнулся, в какой-то степени она облегчила ему ответ.
– Да. Имя француза – Хавьер. И он – сын шейха. А также мой сводный брат.
– Ты хочешь сказать, что у шейха не один сын? Я… не понимаю, Джованни.
Не чувствовал ли Джованни того же, когда посланник шейха, человек по имени Малик, изложил ему эти невероятные факты? В один момент Джованни, человек без роду-племени, обрел отца и сводного брата.
– Его брак был долгим, но бездетным, зато шейх имел двух незаконорожденных детей. Эти дети – Хавьер и я, – медленно объяснил он. – Никого из нас не признавали официально, из-за страха разгневать супругу шейха, но после ее смерти заветной мечтой шейха стало воссоединение со своими двумя сыновьями. – Лицо Джованни было суровым. – И это
– Ты хочешь сказать – ты встретился с ними?
Джованни кивнул.
– Si, – сказал он со страстью, которую считал принадлежностью лишь своей родной Италии. – Я встретился с ними. Я полетел в Карастан. Во дворец, который роскошней, чем звездное небо в летнюю ночь. Я прилетел на землю, где соколы летают над пустыней и выискивают доверчивую добычу. И там я был представлен моей…
Джованни поиграл в уме со словом семья, как кот играет с мышкой, прежде чем схватить ее. Но он так и не произнес его. Губы его скривились, потому что родное слово не подходили для людей, которых он едва знал, – не важно, какие кровные узы их связывали.
– Я встретился с шейхом и с Хавьером, – сказал он осторожно. – И с невестой Хавьера. Они пригласили меня на свадьбу.
Последовала пауза, во время которой Алекса пыталась соединить между собой факты, которые он ей изложил. В других обстоятельствах она бы обняла его и сказала бы, что счастлива за него. Или, бережно заглянув в его душу, спросила бы, как он ощущает себя теперь, когда обрел семью?
Но Алекса не могла позволить себе ни того, ни другого. Они расстались с горечью, сказав друг другу слишком много того, чего не надо было говорить. И ей было что терять, поэтому она не могла рисковать и спрашивать его о чем-либо еще, кроме времени обратного вылета в Италию.
– Очень интересная история, – осторожно произнесла она и поставила бокал на стол. – Но я не понимаю, зачем ты проделал долгий путь из Италии, чтобы рассказать мне об этом, когда мы…
– Когда мы… что, Лекс? Ни женаты, ни разведены?
– Мы живем отдельно. Как чужие.
– Но все еще находимся в законном браке – поэтому теоретически мы по-прежнему семья. Но почему же ты до сих пор не подала на развод, дорогая? – спросил он мягко. – Может быть, некоторые умники-адвокаты посоветовали тебе потянуть время? Изучить мои финансовые дела и получить максимум выгоды?
Алекса почувствовала, как кровь ударила ей в голову, и ощутила неожиданную злость.
– Ты циник, Джованни.
– Возможно, жизнь сделала меня таким… и все-таки ты уклоняешься от ответа.
Но если бы она ответила ему, он узнал бы о Паоло. И все же нельзя избегать развода вечно. Под защитой адвокатов они могла бы решиться на этот шаг. Но прошло слишком много времени после того, как они расстались, и это создало другие проблемы.
И как она могла сказать ему правду, когда в голове у нее все смешалось, и она сама не знала, что было реально, а что – нет?
Если ты покажешь ему свою слабость, он воспользуется этим.
– Я не вижу никаких причин, препятствующих разводу.
– И даже получению содержания?
Алекса колебалась. Содержание ей не помешало бы. Но гордость остановила ее. Независимость и свобода дороже, чем его навязчивая ревность, поэтому она не хотела просить у него денег. Если бы она попросила их, то открылась бы правда и Джованни отобрал бы у нее Паоло.
– Может быть, ты хочешь остаться моей женой? – продолжал он безжалостный допрос. Черные глаза его блестели. – Может быть, ты жалеешь о том, что мы расстались? Ты, наверное, думала, что есть тысячи мужчин, подобных мне, но поняла, что была неправа?