Неженка
Шрифт:
Чмокнув Наоми в щеку, он наклонился и заговорил, обращаясь прямо к ее животу:
— Послушай, детка, с тобой говорит дядя Джерри! Мир летит ко всем чертям. Оставайся там, покуда сможешь!
Тедди решил, что все это безумно забавно, и начал кататься по полу, повизгивая от смеха. Это, естественно, привлекло к нему внимание всех взрослых, и он засмеялся еще громче, но в конце концов начал вызывать раздражение. Наоми считала, что детям нужно позволять самовыражаться, поэтому она не стала делать ему замечание, а Холли Грейс, которая так вовсе не считала,
Еще в восьмидесятом году, вскоре после сдачи экзаменов на адвоката, он перестал стричься в стиле «афро», но продолжал ходить с длинными волосами; они и сейчас падали поверх его воротничка, уже тронутые сединой. Под кожанкой был надет обычный для Джерри наряд — свободного покроя брюки цвета хаки и хлопчатобумажный рабочий свитер. На воротничке куртки красовался значок с надписью: «Нет ядерному оружию!»; рот — как всегда чувственный, нос — орлиный, горящие глаза — черны. Именно глаза и покорили год назад Холли Грейс Бодин; случилось это, когда оба они оказались на одной из вечеринок, устроенной Наоми.
Холли Грейс и до сих пор толком не могла объяснить себе, что заставило ее влюбиться в Джерри Джеффи. Конечно же, не его политика. Она искренне верила, что для Соединенных Штатов важно иметь сильную оборону, а такая точка зрения вызывала его гнев. Они неистово спорили о политике, и обычно это заканчивалось самыми невероятными яростными любовными схватками, в которых ей довелось принять участие в последние годы. Для Джерри и в обществе существовало мало запретов — еще меньше их было для него в спальне.
Но ее влечение к нему не сводилось к сексу. Во-первых, он и физически был так же активен, как она. За три месяца их романа они успели поучиться прыгать с парашютом, сходили в горы и даже попытались заняться дельтапланеризмом. Быть с ним — значило участвовать в нескончаемых приключениях. Ей нравилась та возбужденная атмосфера, которую порождал его дух. Ей нравились его страстность и фанатизм, то, как он ел, его заразительный смех, его бесстыдная сентиментальность. Однажды, войдя в комнату, она увидела, что он плачет, глядя по телевизору какую-то рекламу фирмы «Кодак», а когда начала над ним подсмеиваться, он не счел нужным оправдываться. Она даже полюбила его мужской шовинизм. В отличие от Далли, который, несмотря на свои добрые старые манеры, был самым свободным из всех известных ей людей, Джерри придерживался тех идей о взаимоотношениях мужчин и женщин, которые были свойственны пятидесятым годам. И Джерри всегда очень сбивало с толку, когда она противоречила ему, утверждая равноправие мужчин и женщин; он был настолько удручен, что не соглашался с одним из самых основополагающих принципов всей социальной революции.
— Привет, Холли Грейс! — сказал он, подойдя к ней.
Она наклонилась над кофейным столиком, чтобы поставить на него ставший липким бокал с земляничным «Дайкири», и постаралась изобразить, будто едва вспомнила его имя.
— О, привет, Джерри.
Ее замысел не удался. Он подошел к ней, и решительность приближения его плотно сбитого тела вызвала у нее панику.
— Не смей прикасаться ко мне, террорист-коммуняка! — предупредила она, вытянув вперед руки, словно держала перед собой распятие, способное его остановить.
Он прошел мимо кофейного столика.
— Ты слышал, что я сказала, Джерри!
— Чего ты боишься, прелесть моя?
— Боюсь?! — с издевкой вымолвила она, отступив на три шага назад. — Я? Боюсь тебя? Ишь, размечтался, либерал-левачок!
— Боже, Холли Грейс, что ты несешь? — Он остановился перед ней и, не оборачиваясь, сказал сестре:
— Наоми, ты не могла бы вместе с Тедди найти какое-нибудь занятие в кухне на несколько минут?
— Не вздумай уйти, Наоми, — приказала Холли Грейс.
— Прости, Холли Грейс, но стресс для беременных противопоказан. Давай, давай, Тедди. Иди приготовь немного поп-корна!
Холли Грейс сделала глубокий вдох. На этот раз он ничего не добьется, что бы ни делал! Их роман продолжался три месяца, и он все это время одерживал верх. Когда она влюбилась, он просто-напросто воспользовался ее известностью для получения доступа к средствам массовой информации, чтобы продолжать свою антиядерную деятельность. Холли Грейс не представляла, каким мошенником он может быть. Эти старые радикалы никогда не меняются! Они лишь добывают дипломы юристов и прибегают к новым уловкам.
Джерри протянул руку, чтобы коснуться Холли Грейс, но прикосновение могло затуманить ее рассудок, и она отдернула свою руку.
— Руки прочь, парень! — Она неплохо прожила эти последние несколько месяцев и не собиралась повторять старых ошибок, она уже не так молода, чтобы дважды в год умирать от мук разбитого сердца.
— Неужели ты не считаешь, что разлука была достаточно долгой? — спросил Джерри. — Я скучаю по тебе!
Она бросила на его холодный взгляд:
— А в чем дело? Сейчас тебе уже не удается попасть на телевидение, ты уже не представляешь прежней важности? — Ей раньше нравилось, как вьются его кудри на шее. Она вспомнила, какие они мягкие, шелковые, как раньше наматывала их на свои пальцы, прикасалась к ним губами.
— Не надо опять об этом, Холли Грейс!
— После того как мы расстались, уже никто не дает тебе толкнуть речь в вечерних новостях? — едко сказала она. — Ты извлек из нашего романа все, что можно, не так ли? Пока я как дура грезила тобой, ты рассылал свои пресс-релизы!
— Ты начинаешь меня доставать. Я люблю тебя, Холли Грейс.
Люблю, как никогда еще не любил. У нас было много хорошего.
Опять он за старое, опять разбивает ее сердце.
— Единственное, что было между нами хорошего, — это секс, — яростно бросила она.
— У нас было нечто гораздо большее, чем секс!
— Например? Друзья твои мне не нравились, и уж тем более мне не нравилась вся эта твоя политика. Кроме того, ты же знаешь, я терпеть не могу евреев!