Нежилец

Глебов Виктор

— И что вы сделали?

— Огляделся, но никого не было.

— Что, совсем?

— Ну, в смысле никого, кто бы на меня смотрел.

— А кто был?

Жора пожал плечами:

— Да не знаю даже. Так… пешеходы.

— Кого-нибудь запомнили?

— Нет. А вы правда думаете, что это важно? — Вид у Жоры был виноватый.

— Может быть, — ответил Самсонов. — А тот человек, который разбил бутылку, мог за вами наблюдать?

— Но он же был на другом берегу.

— А в бинокль?

— Я у него бинокля не видел.

И все же преступник

вполне мог осмотреть местность, прежде чем лезть на опору. Но стоит ли доверять Жориным ощущениям?

— Ладно, постарайтесь что-нибудь или кого-нибудь вспомнить, — сказал Самсонов. — Вдруг в памяти всплывет… некая деталь.

— Хорошо, попробую, — с готовностью кивнул Жора.

Самсонов снова набрал Полтавина. На этот раз криминалист взял трубку.

— Алло, это Валера.

— Узнал. — Голос у патологоанатома был заспанный. — Я тут вздремнул немножко, так что не сразу услышал, как ты звонишь. Извиняй.

— Ерунда. Слушай, я нашел место, где наш клиент вылил кровь Чижиковой. Это виадук, записывай адрес. — Самсонов взбежал по лестнице и взглянул на номер ближайшего дома, затем продиктовал его и название улицы Полтавину.

— Пришлю группу, — сказал патологоанатом. — Думаю, через часик доберутся.

— Я их дождусь.

— Да можешь ехать, куда тебе надо. Они справятся.

— Прослежу, чтобы улики никуда не делись.

— А-а. Ну ладно, как знаешь.

Попрощавшись с Полтавиным, Самсонов вызвал оперов, чтобы те отвезли в управу Жору и поработали с ним. Пока они ехали, следователь успел выслушать подробный, хотя и сбивчивый рассказ любителя мостов о его нелегкой жизни. Наконец полицейские забрали его. Перед тем как они уехали, Самсонов шепнул им, чтобы они выяснили личность Жоры, — не с его слов, а достоверно. Ведь кто знает, может, он сам облил кровью опору, а рассказ о человеке на «Газели» — выдумка. Эта мысль появилась у Самсонова, когда он шел по выступу устоя и пытался представить, как преступник мог еще и нести с собой трех— или пятилитровую бутыль.

Сам он остался дожидаться бригаду криминалистов. Они прибыли через полчаса. Указав им место, где был темный след, и отдельно сказав про стекла, Самсонов направился к своей машине. Включил магнитолу и выбрал песню «Massive attack» — «Dissolved girl». Минут пять полицейский сидел, вслушиваясь в слова и медитативную мелодию, затем сделал музыку потише и набрал номер Дремина. Тот ответил через три гудка:

— Алло?

— Ты проверил секты Кали?

Дремин хмыкнул:

— Их всего две. По крайней мере официальных.

— И что?

— Думаю, там чисто. В одной двенадцать членов, я поговорил со всеми, потому что застал их в храме. Они так называют сарай за городом, где время от времени приносят в жертву кур. Всех записал, проверил алиби. Чисто. Да и не похожи они на серийных убийц, если честно. Когда я заявился, перепугались до жути. Думали, что я их сейчас всех арестую и пришью им убийства. Кололись, как орехи.

— А вторая секта?

— Тоже ничего серьезного. Двадцать семь человек. У них есть сайт, на котором

они предлагают приобретать сувениры из Индии и поучаствовать в ролевых постановках всяких ритуалов.

— Какой-то детский сад, — заметил Самсонов. — И вообще, если бы организация была хоть сколько-нибудь серьезной, ее бы уже взяли под надзор.

— Больше похоже на развлекательную контору, только с определенным уклоном. Экзотика, и все такое.

— Да, пожалуй. А что насчет морфина, который убийца колет жертвам, чтобы их обездвижить?

— Рогожин проверил клиники, склады фармацевтических компаний, транспорт, перевозивший лекарства, и даже полицейские хранилища вещдоков.

— Нашел что-нибудь?

— Нет.

— Ну, это ничего не значит. Если у людей есть желание прикрыть коллег…

— Наркоманов никто выгораживать не стал бы, — перебил Дремин. — Если бы какая-нибудь медсестричка стащила пачку морфина или даже ампулу…

— А я не говорю про наркоманов, — в свою очередь прервал собеседника Самсонов. — Но допустим, в чье-то дежурство пропал морфин. Всем ясно, или все убеждены, что тот, кто его проворонил, сам ничего не брал. Почему бы не помочь бедолаге?

— Значит, халатность? Но можно же заявить о краже.

— Можно. Но страшно.

— Вообще, в больницах с наркотой строго. — В голосе Дремина слышалось сомнение. — О каждой инъекции отчитываются, все под учетом. Ампулы сдают.

— Содержимое можно и перелить. А больному водичку ввести. Это вообще идеальный способ.

— Я думаю, несложно определить, получил пациент дозу или нет. Морфин снимает боль, так что… — Дремин не договорил, считая, что смысл фразы очевиден.

— В любом случае мы ничего не узнали о пропаже наркотиков, — подытожил Самсонов. — Горелов не звонил? — сменил он тему.

— Мне нет.

— Ладно, а что насчет девчонок из стрип-бара?

— Собираюсь туда. Хочешь со мной?

— В принципе можно.

— Исключительно по долгу службы, конечно! — хмыкнул Дремин.

— Естественно.

— Ладно, встретимся в управе. Кстати, я тут покопался в Интернете и нашел кое-что интересное насчет татуировки, которая была у этой Чижиковой.

— Выкладывай.

Было слышно, как Дремин зашелестел страницами блокнота.

— Девиз взят из… погоди, сейчас найду. Какой-то древний автор. Из Вергилия, вот! В общем-то ничего особенного тут вроде нет. А вот сам герб очень занимательный. Мне Полтавин переслал его изображение, и я порылся в Сети, пытаясь найти какие-нибудь соответствия.

— Нашел? — спросил Самсонов.

— Да. Тебе понравится. Конь, оказывается, — древний символ плодородия.

— И зачем стриптизершам такая картинка? Тем более всем шестерым.

— Мастер из тату-салона сказал, что девчонки принесли рисунок с собой. Сказали, что хотят именно его.

— Они объяснили, почему хотят сделать жеребца?

— Нет, к сожалению. За наколки заплатил мужчина в черном кожаном полупальто, держался в стороне, в болтовне девиц не участвовал.

— Мастер его лицо запомнил?