Нежилец
Шрифт:
— Тут есть выключатель? — спросил Самсонов.
— Есть, только электричество отрубили. — В голосе послышались насмешливые нотки. — Я задолжал за несколько месяцев. Как ты сказал, тебя зовут?
— Старший лейтенант Самсонов.
— А имя у тебя есть?
— Валера.
— Садись, Валера. Выпить не предлагаю, потому что нет. Или у тебя с собой?
— Нет. — Следователь взглянул на покрытый пылью стул и решил, что постоит. — Я хотел поговорить о деле Хоботова. Помните такое?
— Нет. —
— Да тут темно, как у черта в..! — Самсонов решительно подошел к окну и отдернул занавеску.
— Ты что творишь?! — заорал, закрывая лицо, Лукин.
Самсонов подошел к кровати и увидел то, что лежало на полу: шприц, оранжевый жгут и три ампулы.
— Ну, что смотришь? — буркнул Лукин. — Давай сюда!
Самсонов с отвращением глядел на пол.
— А сам взять не можешь? — резко спросил он.
— Мог бы — не просил! — Лукин отдернул одеяло и показал тощие, похожие на палки ноги, обтянутые синей кожей. — Диабет, — сказал он. — Не могу встать. Гажу и то под себя. Под кроватью у меня детская ванночка, наверное, уже полная. — Он усмехнулся. — Может, вынесешь, раз уж ты здесь?
— Не похоже на инсулин, — сухо заметил Самсонов, подбирая одну из ампул.
Лукин требовательно протянул похожую на дохлого краба руку:
— Давай сюда!
— Больше на героин, — проговорил Самсонов. — Или морфий. Где достаешь?
— А тебе-то что? — огрызнулся Лукин. — Ты что, из отдела контроля за наркотой? — Он вытащил из-под подушки плоскую фляжку, свинтил крышку и сделал большой глоток.
— А говорил, что выпить нечего, — заметил Самсонов.
Вместо ответа Лукин злобно усмехнулся.
— Что случилось? — спросил Самсонов. — Зачем все это?
— Отдай ампулу! — буркнул Лукин.
— А если нет?
В глазах Лукина вспыхнула ненависть наркомана, у которого отобрали дозу. Он открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но вовремя понял, что этим ничего не добьется.
— Ты прав, старлей, — сказал он, растянув губы в усмешке. — У меня не диабет. Рак. Последняя стадия. Не хочу подыхать в палате, а боль заглушает только это. Как достаю, не скажу. Если хочешь, можешь вызывать из отдела…
— Меня интересует дело Хоботова, — перебил Самсонов, бросая ампулу на подушку.
Лукин быстро накрыл ее дрожащей ладонью, затем смущенно усмехнулся.
— Когда я узнал про рак, начал пить, — сказал он. — В конце концов меня выперли. Лечение не помогало, и я бухал все больше. Теперь вот перешел на дурь.
Самсонову показалось, что Лукин его не слышит. Он вытащил из подмышки папку, которую прихватил с собой, и достал листок с изображением Кали — первый, найденный
— Знакомая картинка?
Лукин тупо уставился на бумажку, сжимая в кулаке ампулу. Другая его рука, словно большое насекомое, перебирала грязный пододеяльник.
— Что это? — проговорил он через полминуты.
— Кали. Индийская богиня.
— Ну и на кой ты мне ее показываешь?
— Этот рисунок убийца оставил рядом с утилизатором, — терпеливо сказал Самсонов. — Хотя бы перемолотую девочку ты помнишь?
— А-а. — Лукин слегка пошевелился, взял листок и поднес к глазам. — Да. Знаешь, из-за болезни с памятью у меня неважно.
— Эта девочка была моей сестрой, — сказал Самсонов. — Постарайся, ладно?
— Серьезно? Ну и ну! А из-за чего сыр-бор, я что-то не пойму. Того парня посадили, это я помню.
Следователь молча положил на одеяло второй рисунок:
— Это нашли сегодня. Рядом с утилизатором, которым кто-то превратил девушку в фарш.
Последовала продолжительная пауза. Лукину требовалось время, чтобы осознать услышанное.
— То есть, — проговорил он наконец, — он убил снова? Когда он вышел?
— Он не вышел.
— А, да. Верно, его же убили в тюряге. Тогда… получается, посадили не того?
— Похоже на то.
— Значит, это был не Хоботов? — Голос был абсолютно равнодушным.
— Возможно, это подражатель, — ответил Самсонов. — Но почти все сходится.
— Подражатель? — В голосе Лукина послышалось сомнение.
— Почему бы и нет?
— Ну да. Конечно. — Бывший полицейский слегка пожал тощими плечами.
— Я хотел спросить, у вас были сомнения по поводу виновности Хоботова? — проговорил Самсонов, снова переходя на «вы».
Лукин почти десять секунд молчал, прежде чем ответить:
— Ты поэтому приехал?
— Да.
— Думаешь, я фальсифицировал улики? — Лукин прищурился, глядя на Самсонова.
— Нет. Просто насколько весомы были…
— Доказательства? Это решал суд, верно?
— Конечно. А ваше личное впечатление? Хоботов был виновен?
— Ты читал дело?
— Да.
Пальцы Лукина продолжали комкать пододеяльник, он с тоской посмотрел на жгут. Ему явно хотелось, чтобы Самсонов ушел.
— Я вас не задержу надолго, — сказал следователь.
— Хоботов работал на стройке. Сварщиком. У него в квартире нашли прядь волос твоей сестры в конверте под матрасом и краски, которыми он рисовал Кали на этой бумажке. — Лукин приподнял первый листок. — Тогда я был уверен, что он виновен. Я ему ничего не подбрасывал. Да и что я мог ему подсунуть?
— А что говорило в пользу Хоботова? Я читал, что на баночках с краской не было его отпечатков.