Нежить
Шрифт:
Когда послышались крики, разносившиеся эхом по узким коридорам, наполнив похожую на пещеру комнату, где сидел Уолтер, вокруг него накопилась целая гора книг. Ему пришлось встать, чтобы посмотреть, что происходит. Первой он увидел библиотекаршу, которая все эти годы была очень добра к нему, но имени которой он не удосужился узнать (позднее он будет ругать себя за это). Она била кулаками по спине человека, который больше не был человеком. Эта тварь выхватывала куски мяса из ее шеи и с рычанием сплевывала хрящи. Вскоре оба они повалились за стойку, и Уолтер больше не мог их видеть, но по-прежнему слышал ужасные звуки, издаваемые жующим
Уолтер снова нырнул за стену из книг, которую возвел вокруг себя. Потом я подумаю о том, стоит ли сделать акцент на этой метафоре и привести примеры того, как он отгораживался от мира книгами в других жизненных ситуациях. Затем Уолтер выполз из комнаты, не испытывая стыда (ну разве что немного), — он давно уже понял, что он писатель, а не воин. Он полз, не поднимая головы, почему-то думая, что если он не видит зомби, то и они не заметят его. Вдруг он наткнулся на маленький стульчик и понял, что попал в детский зал.
Вытянув шею, чтобы взглянуть, что происходит вокруг, Уолтер увидел живого мертвеца, схватившего какую-то девочку и поедавшего ее внутренности. Капли крови попали писателю на лицо. А может быть, я напишу, что ему это просто показалось, потому что приводить такие подробности в рассказе — это слишком. А может быть, произойдет и то и другое — кровь попадет Уолтеру на лицо, но он решит, что ему это показалось, потому что это слишком не для читателя, а для него самого. Девочка судорожно передернулась перед тем, как умереть, и Уолтер, поняв, что зомби поглощен едой, вскочил на ноги и побежал прочь.
Уолтер прекрасно знал расположение помещений библиотеки, потому что она стала его вторым домом (точнее, даже первым домом — в квартире он никогда не чувствовал себя по-настоящему уютно), и он направился в подвал, где, как ему было известно, хранились редкие книги. Ночью подвал запирали на замок, но днем сотрудники держали дверь открытой, чтобы быстрее находить книги. Уолтер решил, что там безопасно. Он закроется изнутри, и никакой зомби не догадается, как забраться к нему. Разумеется, зомби не смогут подобрать код к замку. Числа для них слишком сложны. Все, что у них на уме, — это тела, новые и новые жертвы…
Выйти наружу, когда все уляжется, когда на человека снова будут смотреть как на личность, а не как на тело, не как на пищу, будет нетрудно. Ведь сейфы сконструированы для того, чтобы не давать людям влезть внутрь, а выйти наружу гораздо проще. Верно?
Уолтер надеялся, что это верно. Он не сомневался в том, что поступает правильно. По крайней мере, он повторял себе это, безуспешно стараясь расслышать, перестали ли снаружи кричать. А тем временем в подвале постепенно становилось влажно и душно.
Вздох.
Нет… нет… нет.
Боюсь, что эта последняя попытка удалась не лучше двух предыдущих. Она не дает представления, каково это — жить среди мертвых.
Но… к несчастью… этот последний фрагмент подходит мне лучше всех, и мне придется работать именно с ним. Потому что это — моя жизнь. Потому что это правда, это та жизнь, которой я жил.
И потому что сейчас, особенно сейчас, метафоры придется оставить. Отныне я должен описывать лишь то, что произошло на самом деле.
Я должен писать только правду.
С другой стороны, в теперешнее непонятное время мои старые приемы кажутся такими надежными и прежние рабочие схемы так соблазнительны. Я все думаю, что для этого должна
Итак, позвольте мне еще раз попытаться объяснить. Надеюсь, на этот раз у меня что-нибудь получится и рассказ понравится вам больше. И мне.
Начнем.
Когда-то я был знаком с женщиной, которая так любила своего мужа, что не могла расстаться с ним. Клянясь мужу в верности в болезни и здравии, Мэрилин была искренна. Но подобная любовь не всегда оборачивается благом. Потому что, когда ее муж заболел, она много лет держала его прикованным к больничной койке, хотя на самом деле он был бы гораздо счастливее в могиле. Возможно, в другой истории жена не давала бы мужу умереть, чтобы наказать его, но не в нашем случае, потому что это была бы ирония, а Мэрилин любила без всякой иронии. Несчастный лежал в больнице, несколько аппаратов дышали за него, другие гоняли кровь по его жилам, третьи — выводили продукты жизнедеятельности, а жена сидела и смотрела на него, на лес трубок, привязывающих его к несбыточной мечте, и плакала.
— Не уходи, — шептала она, в бесконечных вариациях повторяя эти слова, как заклинание. — Ты не можешь уйти. Не сейчас. Ты обязан остаться.
Но он все-таки ушел.
К счастью для Мэрилин, смерть наступила в тот день, когда мертвые начали воскресать. Как только больной перестал подавать признаки жизни, в палату на звук давно ожидаемого сигнала тревоги вбежали медсестры. Они уже ничего не могли сделать, но обрадовались концу, так как давно устали от Мэрилин. Здесь люди усваивали самый важный урок — учились расставаться, и медсестрам хотелось бы, чтобы наша героиня оказалась более прилежной ученицей. Пришел врач, чтобы подтвердить то, что сестры знали и без него, и пробормотал несколько заученных слов соболезнования — хотя о каком соболезновании здесь могла идти речь? Внезапно покойник поднялся, схватил одну из медсестер за запястье и вырвал ей руку из плеча. Кровь залила его жену, все еще сидевшую со стиснутыми на груди руками, — долгие дни и ночи она рыдала в такой позе. Она закричала, не отрывая взгляда от мужа, пока остальные медсестры и врач связывали больного. Когда зомби был крепко привязан к кровати, все выбежали из комнаты, уводя раненую женщину. Мэрилин осталась одна.
Человек (или то, что когда-то было человеком; я не могу найти для него подходящего определения, поскольку наша терминология пока еще распространяется только на людей, а слово «зомби», по-моему, перегружено смыслом) бессильно извивался на кровати и щелкал зубами, пытаясь схватить недоступную ему плоть. Вдруг Мэрилин показалось, что муж назвал ее по имени. Среди его рычания ей слышались звуки, хорошо ей знакомые, — шепот, ласковые имена, эхо слов, произносимых им при жизни, и она подошла ближе, потеряв голову от ужаса ситуации, в которой оказалась. Ожидая, пока очнется муж, она смотрела новости по маленькому телевизору, привинченному в углу палаты. Из сообщений она узнала, что подобные сцены происходят по всей стране. По всему миру.