Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)
Шрифт:
— Что скажет господин казначей? — методично продолжала опрос королева.
Ламфа почесал лысину.
— Если мы откажемся от папы, а папа от нас, значит можно будет не платить в Альбици десятину? — скорее констатировал, чем спросил он. — Не плохой приток средств для истощенной страны. Ведь святейший престол не оказал нам никакой помощи во время нашей схватки с агарянским Фаррадом и с беотийскими отступниками. А после войны вовсе не пожелал уменьшить налог на разоренные земли.
— Ваша позиция ясна. — прервала его королева. — Голосуем. Его высочество консорт?
— Я уже сказал. — тряхнул головой Харвей. — Могу повторить.
— Не надо. Лорд Босуорт?
— Послать. — с явным удовольствием проговорил Дерлок.
— Мессир д’Орсини?
— Согласен с предыдущими ораторами. — улыбнулся рыцарь. — Послать. И подальше.
— Друг мой, — мягко улыбнулась ему королева, — подумайте еще раз, прежде чем
отвечать. Вы говорите не только за себя, но и за все дворянство южного Гранара. Дерлок выступает от имени горцев, он недавно это доказал, наведя среди кланов порядок. Консорт тоже, кажется, уверен в преданности Северной Сальвы. Вспомните, как тамошние жители выступили за него горой против ложных обвинений Вебрана. У вас же в Южном Гранаре живут не купцы и не рыболовы. Здесь цвет рыцарства — самые упрямые и своевольные наши подданные. Что вы скажите от их имени?
Д’Орсини пожевал губами.
— То же самое, что и от своего. Разве гранарское рыцарство хоть раз дало Вашему Величеству причины сомневаться в нас? — с обидой спросил он. — Мы были ударной силой во всех войнах. Если надо, мы умрем за Гранар.
— Не надо. — сухо остановила его королева. — Давай попробуем жить за Гранар. Поддержат ли тебя люди, когда узнают о моем отлучении?
При набожности гранарцев этот вопрос беспокоил всех.
Д’Орсини решительно сжал кулаки.
— Я уверен в преданности подвластного мне губернаторства. Не оскорбляйте нас недоверием, Ваше Величество.
— Хорошо. — Хельви кивнула и отвернулась от него. — Ламфа?
— А? Что? Я? — встрепенулся задремавший было казначей. — Ах, да! Да, конечно. Десятина… Словом, казна будет в восторге от разрыва с папой. Кажется, это брак не по любви.
Голоса остальных четырех членов совета разделились ровно пополам, но перевес был явно на стороне решительно настроенных вельмож.
— Я воздержусь. — вдруг сказала королева.
Этих слов от нее не ожидал никто. Деми, д’Орсини, Дерлок и епископ Сальвский разом обернулись к ней, на их лицах читалось удивление. Первым троим казалось, что Хельви безусловно с ними, последнему — будто ее величество столь же безусловно против него.
— Я хорошо понимаю и сердцем разделяю ваши стремления вырваться из-под опеки святого престола, господа. — спокойно сказала она. — Не мы сделали так, что объятья папы оставляют на ребрах Гранара синяки, но, — женщина помедлила, — в таком деле нельзя до времени открывать своих карт. Вы трое, — она ободряюще улыбнулась своим «боевым петухам», — начнете немедленную подготовку к вооруженному столкновению с войсками Альбици. И надо иметь ввиду, что все по-настоящему благочестивые княжества Милагрии, все ее герцоги, принцы и владетельные сеньоры без куска собственной земли тоже ополчатся на нас в священный поход. — королева кивнула, как бы подтверждая свои слова. — Булла Гильдебранта даст им право, не нарушая установлений Божьих на земле, наброситься на нас, как на преступников, и рассматривать наше имущество, как законную добычу.
— О, да. — с ненавистью протянул Дерлок. — Этим нищим милагрийским кондотьерам только свистни!
— Думаю, что с другого конца к ним присоединится Беот. — продолжала Хельви. — Конечно, Дармар не восстановит отношений с Гильдебрантом и будет действовать сам по себе, но нам от этого не легче. Как только тут заварится каша, фаррадцы тоже не останутся в стороне.
— Боже мой! — простонал д’Орсини. — И все на нас?
— А чего ты хотел? — усмехнулась королева. — Послать папу, — передразнила она, — это все равно что послать полмира, а перед второй половиной оказаться голым и безоружным. Поэтому я и говорила вам: подумайте.
— Черт возьми! — взвыл Босуорт. — Но ведь Беот сумел показать папе на дверь. И ничего. Все живы. — он обернулся к Харвею. — Скажите, ваше высочество?
— Нда-а, — протянул Деми. — Живы, но беотийцы — не гранарцы. Их ничего не интересует, кроме пива и денег. Но даже там, — он поднял палец, — Дагмару пришлось в крови утопить несколько восстаний сторонников папы.
— От нашей мудрости и силы зависит очень многое. — сказала королева. — Мы должны быть готовы к войне. Но это не значит, что мы начнем войну. — по-детски хитрая улыбка зажглась у нее на губах. — Вы делайте свое дело, а я напишу папе. Будем тянуть время. Надо сохранить за собой Фомарион в качестве союзника.
Ее сподвижники молчали, прекрасно понимая, какой опасности подвергается сейчас Гранар и они сами.
— Хорошо, — королева встала, — мы договорились о том, кто чем займется, и я больше не задерживаю вас. Подумайте все еще раз. — она обернулась к отцу Роберу и склонила перед ним голову. — Ваше высокопреподобие, готовы ли выслушать мою исповедь?
Епископ вздрогнул, около десяти лет Хельаи не удостаивала его этой чести. Грустная улыбка тронула губы старика.
— Ваше Величество полагает, что после Совета, на котором вы отвергли мои увещевания, я для вас лучший исповедник?
— Я слышала, ни один священник не в праве отказать даже самому последнему убийце в таинстве исповеди. — заявила она. — Мне надо поговорить с вами. Идемте в мою молельню.
Епископ Сальвский встал.
— Жаль, что вы редко посещаете ее, мадам.
— Вы ошибаетесь. — холодно бросила королева и полная сознания собственного достоинства выплыла из зала.
Отец Робер последовал за ней.
Д’Орсини подошел к консорту.
— Опять неприятности. — со вздохом сказа он. — И опять воевать. Как вовремя! У меня вот-вот жена рожает.
— У меня тоже. — напомнил ему Харвей.
Глава 7
Консорт покинул первый этаж дворца с его пышными залами и поднялся в жилые покои, где надеялся дождаться Хельви после исповеди. Их прерванный накануне Совета разговор беспокоил его. Значит она считает, что Деми отобрал у нее власть? Но ведь она сама… Тут в голову принцу пришла мысль, казалось, способная объяснить все. «Как хорошо она держалась на Совете. Как спокойно и разумно говорила. Не то что со мной!» Он не раз слышал, что женщины во время беременности иногда бывают не в себе. То им хочется чего-то непонятного, то едят несъедобные предметы, то бросаются на мужей, то подозревают окружающих в молчаливом домашнем заговоре против них, то боятся смерти.