Нежное укрощение ярости

Лули Тан Цу

Так я была права, он хотел вывести Яра из себя. Но если он не думал, что Яр накинется на него, то что же он хотел.

Яр отвернулся от окна, в два шага преодолел расстояние до Глеба, сжал его горло, пока тот хрипел, на ухо ему что-то говорил. Глеб посинел.

Я расслышала обрывки: «Думаешь, Полина ради денег…? Отчего ж не тебя тогда…? Или ты не перспективный…?»

Наконец, Яр отпустил его, тот долго не мог отдышаться, но все же пришел в себя и заговорил.

Я видела, как поменялось выражение его лица. Черты заострились, глаза заблестели, он словно

собирался сказать что-то такое, после чего обратного пути не будет, и это было видно не вооруженным глазом.

Что-то сказал ему Яр такое для Глеба важное, что стерло усмешечку с его лица начисто. Осталась одна неприкрытая злоба, и из-за злобы его понесло. Он словно не мог удержать ее в себе. Будто копил годами. Каждое слово было ядом.

И мы все, я, Кристина, Яр, покрывались мурашками от того, что слышали.

— Это ты должен был сдохнуть! — рявкнул Глеб на Яра. — Ты должен был сдохнуть в той машине, но погибла она!

— Здесь ты прав, — спокойно ответил Яр. — Но тебе-то что с этого?

— Какой же ты дебил все-таки, — усмехнулся Глеб. — Твоя же машина тогда в ремонте была, помнишь?

— Допустим, — Яр сдвинул брови.

— И поехать ты должен был на ее машине, ты же всегда брал ее машину, если что, хотя вроде целый автопарк в наличии.

Я видела, как напрягся Яр. До белых костяшек сжимал кулаки. Казалось, он начинает понимать, к чему ведет Глеб.

Не понимали только мы с Кристиной и, тем не менее не сложно было догадаться, что этот разговор добром не закончится.

— Продолжай, — процедил свозь зубы Яр.

— Я подшаманил с тормозами. Ты же придурок, гоняешь, как сумасшедший. Ты должен был сдохнуть, — сказал чуть ли не шепотом Глеб и тут же закричал. Страшно так закричал, будто его режут: — Ты должен был сдохнуть в той машине, а не Поля!

На Яра было жутко смотреть. Я не понимала, ценой каких усилий он себя сдерживает. Я сидела, боясь издать хоть какой-то звук. Но Кристина молчать не стала.

Она вскочила, подошла к Глебу и сказала таким ледяным тоном, что мне показалось, будто сейчас она на самом деле представляет куда большую угрозу для Глеба, чем Яр.

— А скажи-ка, Глебушка. Ты зачем это сделал? Тебе Яр денег мало давал? Ты хотел больше?

— Потому что я любил ее, я любил Полю всем сердцем. С того самого дня, как впервые увидел ее, — он метнул в Яра взгляд, полный ненависти. — Но она выбрала его.

— Вот оно как, — задумчиво произнесла Кристина.

— Да, вот так, Крис, — продолжил Глеб и выдал всю историю целиком.

Оказалось, что Глеб, влюбившись в Полину тогда же, когда Яр познакомился с ней, сразу понял, что у него нет шансов. Бороться он за свою любовь не стал. Яр был его лучшим другом, и он не собирался вставлять ему палки в колеса.

Но такая любовь, любовь, которая не проходит, а с каждым днем становится только сильнее, к тому же — неразделенная любовь, отравляет не только сердце, но и душу.

И он бы не лез, если бы был уверен, что Полина любит Яра. Но Полина с Яром играла, Яр с Полиной стал нервным, недоверчивым, он постоянно был на взводе. Как

ни странно, но с таким Яром дела делались раз в десять быстрее, чем когда-либо.

Его начали бояться. Пошел слух о неукротимости Яра. Боялись заочно.

— Если бы она тебя любила, — вздохнул Глеб. — Я бы никогда, слышишь, ты мудак, никогда бы. Но она не любила. Я ей признался. Она… Она не хотела рисковать. Ей не нужен был я, но связываться с тобой, чтобы освободиться, она тоже не хотела. Полина боялась тебя.

Яр стиснул зубы.

Глеб продолжал.

Глеб никак не мог понять, чем он хуже Яра. Не мог он понять, о какой вообще любви между Яром и Полиной идет речь, если со стороны они были похожи на безумную испанскую семью из глупого сериала. Ругань каждый день.

То она орет на Яра, то он на нее.

Казалось, что рано или поздно эти двое поубивают друг друга. С каждым годом любовь Глеба крепчала и вместе с тем все больше отравляла его душу и разум.

— А потом мне пришла в голову простая идея, я удивлялся, почему раньше она не приходила в голову. Ведь Полина не утверждала, что любит тебя. Она сказала, что боится тебя, что устала. Я мог стать ее освободителем. Всего лишь надо убить тебя.

Глеб посмотрел в лицо Яру.

— Я бы убил тебя. И был бы прав. Весь мир бы вздохнул с облегчением. Полина бы вздохнула. И мы бы были счастливы обычной спокойной нормальной любовью.

Но тогда, когда я решился воплотить свой план, оказалось, что Полина беременна Маратом. Планы пришлось отложить. Конечно, не из-за тебя, только из-за Полины. Я не хотел ей такого испытания, как смерть мужа, когда она носит под сердцем ребенка. Я стал ждать.

И чем дольше он ждал, тем больше ненавидел Яра. Ненависть, настоянная на годах. Ненависть к сопернику из-за неразделенной любви женщины, помноженная на решимость и на нежелание дальше жить без Полины, превратила Глеба в человека, живущего одной мыслью — убрать с дороги Яра.

Когда он решился претворить план с тормозами в машине в жизнь, конечно, Глеб никак не рассчитывал, что получится так как получится.

Но смерть Полины не только не остановила Глеба, все для него стало еще хуже. Теперь ему было недостаточно смерти Яра. Конечно, он винил исключительно Яра в смерти Полины.

Его рассудок настолько помутился от ненависти, что он уже перестал различать, где добро, а где зло. Кто и в чем виноват на самом деле.

— Ты, наверное, теперь думаешь, что имеешь право не винить себя в ее смерти, да, Яр? — спросил Глеб Яра.

Яр молчал. Он сел в кресло и словно забыл обо всех нас.

Я представляла, какое сейчас переосмысление всех последних лет происходит в нем. Мне хотелось как-то принять в этом участие. Помочь ему. Но сейчас вмешиваться и что-то говорить точно не к месту.

И потому я молчала. Меня трясло. Сказывалось действие препарата, страх, накаленная обстановка, и непредсказуемость — что сейчас будет-то.

Повисла странная пауза, и в этот момент на Глеба бросилась Кристина в одно мгновение расцарапала ему рожу, как бешеная тигрица.